«Должно быть, просто совпало, — решила Вера и обхватила себя руками — от таких мыслей сделалось зябко. — Она умерла здесь, а я — там. Но она сделала это слишком уж замысловато, а почему меня притянуло в ее тело… Да кто ж поймет! Может, Соль Вэра разобралась бы, что к чему, да ее теперь уже не дозовешься… Только у меня в голове все, что она успела узнать за целую жизнь, так что, может, и я дотумкаю, что это за сопряжение сфер такое произошло. Только это не первоочередная проблема! Раз уж я тут, придется изображать ее. Удачно, у нас даже имена похожи. Хуже, если б пришлось привыкать к какой-нибудь Галаратуниэли… Но я же не знаю, зачем ее сослали сюда! И вправду ли сослали? Или она присочинила? Что я должна была здесь делать? И, главное, как выкручиваться?..»
Идей не было, разве что изобразить амнезию, но это Веру не устраивало.
— Ладно, попробуем разобраться в процессе, — пробормотала она. — Раз она писала письма, значит, есть и другая корреспонденция. Если Соль Вэра ее не уничтожила вместе со своими заметками, конечно… Но что-то непременно должно найтись! Документы хотя бы, верительные грамоты…
Вера решительно встала: нужно было как следует поискать в шкафах, среди книг — вдруг найдется хоть что-нибудь полезное? Только вот темновато, мельком подумала она, еще люстру бы зажечь…
Рука будто сама собою сделала короткий жест — на мгновение полыхнули золотом нити татуировки, — и комнату залил ослепительный свет. Громадная люстра под потолком вспыхнула всеми огнями, и буря с молниями неожиданно превратилась в закат над морскими волнами, в которых резвились скаты.
— Вот это сервис, — сказала Вера, проморгавшись. — Я, значит, еще и колдовать теперь умею? А…
Закончить мысль она не успела — незнакомый мужской голос встревоженно позвал:
— Хозяйка! Хозяйка! Почему сделалось так светло? Вы раздумали умирать? Или вы в предсмертных корчах сшибли свечу и теперь огонь пожирает ваше прекрасное тело?
— Ты… ты где? — после паузы выговорила Вера.
— Где же мне быть? В темном углу, где вы определили мне место! Но, — добавил незнакомец, — вы занавесили меня своей кружевной сорочкой, и хоть я не отказался бы поглядеть на ее содержимое, сама она тоже очень даже ничего…
Вера огляделась — голос действительно шел из темного угла, где что-то светлело, — и решительно подошла поближе. Сдернув означенную сорочку (и еще с полдюжины тряпок разной степени прозрачности) с какого-то предмета, она с удивлением увидела зеркало — самое обычное зеркало в человеческий рост, в массивной оправе, на звериных лапах. Правда, оно ничего не отражало, но удивляться Вера уже устала.
— О! — Голос определенно доносился из зеркала. — О лучшем я и мечтать не мог, прекраснейшая из хозяек! Стан ваш подобен гибкой иве, кожа сияет золотом, а…
— А сосцы мои — как двойни молодой сабулаки? — хмуро закончила Вера. Слова «серна» в этом языке не нашлось.
— Какое сравнение! — восхитилось зеркало. — Это вы сами придумали или вычитали где-то?
— Придумала, — соврала она, решив, что вряд ли здесь кто-то слышал о «Песни песней», равно как и о многом другом. — Вот что, друг мой…
— Хозяйка назвала меня другом!
— Не перебивай! — рявкнула Вера. Ей не хотелось этого делать, но чувствовалось, что иначе зеркало не заткнуть. — Кстати, как тебя зовут?
— Вечером хозяйка изволила даровать мне имя Болван, — охотно сообщило оно. — Вчера я был Недоумком, позавчера я ехал в багаже, и обо мне говорили просто «клятое зеркало, раскокаем — госпожа нас убьет», а до того…
— Нормальное имя у тебя есть? — вклинилась она.
— Было когда-то, — с сомнением ответило зеркало. — Вы его позабыли, хозяйка?
— Разумеется, — фыркнула Вера, — неужели мне нечем больше занять голову? Напомни, будь любезен!
— До того как вы заключили меня в это стекло, я звался Трианом, — был ответ.
— И давно я тебя туда… отправила?
— Тому уж второй круг пошел, — подумав, сообщил Триан, а Вера вспомнила: кругом здесь называется двенадцатилетний цикл. — Удивительно даже, хозяйка, я думал, вы еще в первую неделю меня разобьете, ан нет…
— Если не умолкнешь, точно разобью, — для порядка пригрозила она. Из зеркала раздался смешок: видимо, такие угрозы были в порядке вещей. — Или того хуже: извлеку и прогоню прочь!
— И лишите меня счастья видеть вас, о хозяйка? — испугался Триан. — Вы же знаете, я не смогу задержаться подле вас, уйду по бесконечной дороге — и поминай, как звали! Вы-то уж точно не вспомните…