Новая картина перед глазами: великолепный, усыпанный цветами помост, окруженный тройным кольцом жрецов, возносящих хвалу Светлоликому. Девушка счастлива, ее избрали, посчитав достойной. Вот ее укладывают на «ложе», над красиво очерченной грудью возносится кинжал. Воздух дрожит от наполнившей его мощи и предвкушения. Кинжал несется вниз, потоки энергии, собранные верой десятков жрецов и сотен, присутствующих на площади людей, спиралью закручиваются вокруг него, устремляясь к острию для того чтобы вознести светлую душу к их повелителю. Удар. Сердце замирает, пронзенное отточенной сталью, душу, переполненную силой веры настолько, что она становится видна, стрелой возносит в небеса. Все смеются, все счастливы, их бог принял жертву, его «невеста» станет женой и принесет еше год процветания своему народу.
Вот только, в уже мертвом теле бьется еще одна жизнь, внезапно лишившаяся родного тепла. Крошечный комочек новой жизни, случайный результат невинной игры, девушка даже не лишилась девственности. Один шанс на миллион. В первый месяц беременности, пока открыт особый канал в мир мертвых и для новой, только готовящейся придти в мир, жизни формируется душа. Об этом знают только некроманты: души рождаются из энергии мира мертвых и уходят туда же, лишь на время перехватываемые богами или демонами, уж очень много в них энергии. Энергии, так необходимой духовным сущностям.
— Слуги света! — Бернард был готов плеваться ядом не взирая на всю безэмоциональность пропитанных «Саваном» ауры и тела. — Принести в жертву беременную! Ублюдки, что вам стоило проверить!
Гнев поднимался из глубины души, грозя разорвать сложнейшее плетение, защищающее мага. Религиозная церемония с добровольной избранной жертвой, благосклонностью светлого бога и всеобщим, заливающим окрестности, счастьем обернулась чернейшим из темных ритуалов, на который не решаются даже самые безумные из демонологов. В мертвом теле матери умирала крохотная новая жизнь с еще не сформировавшейся душой, но уже с зачатками инстинктов. И эти зачатки заставили искать. Искать и звать, тянуть энергию отовсюду. Изо всех сил. Канал в мир смерти открыт, и если бы девушку просто убили, начиная со второго месяца вынашивания — можно было бы получить источник магии из вечноумирающего, мучающегося младенца. Однако первый месяц, душа не сформирована и капля за каплей, мир смерти вливает все больше и больше энергии, откликаясь на зов. Отголоски от направленной человеческой веры, вырвавшей душу девушки из тела, усиливают процесс, словно подтолкнув качели в верхней точке их полета. Истонченная граница и выжженные заклятия некромантов, выплеснувшие сконцентрированную в них и не успевшую оконсчательно рассеяться силу. В результате, крошечный прокол превращается в трещину в плотине, расширяющуюся и изливающую все больше воды. Вот только энергия мира смерти — не вода и ей, при всей ужасающей мощи, нужна фокусная точка. Несчастный нерожденный ребенок, чьим телом стала эта энергия. Он искал родное тепло, ощупывая каждую душу и отбрасывая «чужие». Не способный осознать, что он делает, испуганный, пытающийся найти маму, он вырывал души из тел все больше и быстрее.
Бернард вспомнил встречу с Куртом, тоже пытающимся «найти маму». Вот только мальчишка обладал уже сформировавшейся душой, с отсеченной связью с миром мертвых, и он был вынужден питаться жизненной энергией других людей.
Ведомый стоящей перед глазами картиной, некромант поднимался на каменный помост, с вершины которого изливалось равномерное зеленоватое свечение, над которым клубились жгуты энергии, напоминающие щупальца морского спрута. Едва он ступил на последнюю ступень, как перед взглядом, словно кто-то резко сорвал занавес в скоморошьем театре, предстала площадка с установленным алтарным камнем, усыпанные цветами. Бернард уставился на безмятежное бескровное лицо девушки с венком ромашек в светлых волосах, из живота которой, подобно хищным лианам, росли хлысты из мертвящей энергии, тут же протянувшиеся к «гостю».