- Нет. И не мой, разумеется.
- Я так и думал. - Кочур встал и в задумчивости прошелся у стола. Остановился напротив меня. - Вот что, молодой человек. Передайте тому, кто вас послал, что ни копейки он не получит, даже если вы опубликуете свою стряпню в "Правде" или в "Ньюйорк-Таймс". - Он решительно прихлопнул сильной рукой по столу, ставя точку в нашем интервью и давая понять, что аудиенция закончена.
Анвар выключил диктофон, и я, поблагодарив партийного босса, поднялся. Еще раз окинул взглядом его крепкую фигуру, волевое лицо и снова проникся к нему симпатией и уважением...
Вышло по моему. Хотя так оно зачастую и бывает: любые гениальные планы осуществляются далеко не так, как бы хотелось. Потерпела фиаско хитрейшего президента спортивной ассоциации господина Петрунеску. Какой очередной ход сделает он?..
- Хреново, - сказал Анвар, садясь в машину. - Шеф будет недоволен.
Еще бы! Хотя Компартия Молдовы по существу прекратила свою деятельность, сил у неё осталось предостаточно, чтобы нажать на правительство и справиться с шантажистами. Надо ждать ответных действий. По поведению Кочура я понял, что он догадывается, откуда подул ветер, а как бы там ни было, нынешний президент - вчерашний секретарь Компартии, и деньги в партийной казне - это и его деньги...
Мы отъехали недалеко от здания бывшего ЦК Компартии Молдовы, и Анвар приказал шоферу остановиться у будки телефон-автомата. Вышел, позвонил кому-то, вероятнее всего Петрунеску. Вернулся с непроницаемой физиономией.
- В школу, - махнул он рукой вперед.
- И что мы будем там делать? - не сдержал любопытства я.
- В первую очередь, пообедаем, - вдруг повеселел он. - Потом ты будешь писать свое интервью, а я готовиться к его продолжению. - Непонятно чему он рассмеялся.
Уже в школе, когда мы вылезли из машины и подошли к столовой, он продолжил чуть ли не приказным тоном:
- Ты долго и много не расписывай. Изложи саму суть. Надо продумать, где, когда и как проучить этого коммуняку.
- Именно? - не поверилось мне, что Петрунеску пошел ва-банк.
- Приказано отправить господина Кочура в царство теней, - блеснул познаниями античной литературы мой напарник.
- В киллеры я не нанимался, - вспылил я. - Тебе приказали, ты и выполняй.
Анвар пожал плечами.
- У тебя нет другого выхода. У меня - есть: я возьму другого напарника. А тебя куда? Подумай. Тем более, полдела мы уже сделали и обратной дороги нет...
Это он так считал. А я думал по другому. Есть ещё время, есть Донич, который сможет кое-что сделать...
После обеда я сел в своей комнате за интервью. Писал, не торопясь, пообещав к вечеру предоставить "сочинение" Анвару. Черкнул короткую записку Доничу на случай если не удастся с ним поговорить.
Вечером Анвар повез интервью в редакцию газеты, меня неотлучно опекал Мирча, но обвести этого увальня с недюжинной силой и птичьим умом не представляло большого труда. Я пригласил его после ужина в бильярдную, куда пошел и Донич, и, воспользовавшись тем, что Мирча увлекся игрой, передал своему союзнику записку.
Анвар вернулся довольно быстро, когда мы были ещё в бильярдной, позвал меня.
- Говорят, ты капитан. Хочу посмотреть как учат в советской армии стрелять.
Он повел меня в тир, в котором я не раз бывал. Это капитальное подвальное помещение с кирпичными стенами и железобетонным потолком, с движущимися и внезапно появляющимися мишенями. В руках Анвара, кроме средних размеров кейса, ничего не было. Я решил, что тренироваться будем из пистолета, но Анвар открыл кейс и достал из него три черные вороненые трубки и треугольный, похожий на музыкальный инструмент предмет, тоже состоящий из трубок. Все трубки имели резьбу, и Анвар быстро их соединил. Получился небольшой автомат с оптическим прицелом и глушителем. Включил мишенный экран, и цели, человеческие фигуры, побежали, запрыгали, поползли. Неожиданно некоторые то падали, то исчезали, то появлялись в другом месте. Анвар вскинул автомат и, почти не целясь, произвел три выстрела. Загорелись две красные лампочки - два попадания.
- Плохо, - скривил Анвар губы, и снова приложил приклад к плечу. Прозвучали ещё семь выстрелов, фиксируясь огоньками попадания. Из семи шесть. - Вот это уже лучше.
Он сменил магазин и протянул автомат мне.
Я преднамеренно долго прилаживал его к плечу и не торопился с выбором цели, переводя ствол с одной на другую. Наконец произвел выстрел. Их трех пуль ни одна не зафиксировала попадание.
- Ты придуриваешься или в самом деле жалеешь своего партийного босса?
- Арбалет мне твой не нравится, - с неприязнью я повертел автомат в руках. - Уродина какая-то. Что же касается партийного босса, сам сказал, что у меня нет другого выхода.
- Тогда не строй из себя дурочка. Я знаю как ты стреляешь.
Симулировать дальше не имело смысла, и я, подражая ему, на вскидку, дал очередь. Из семи пять попаданий.
Анвар отобрал у меня автомат, развинтил его и уложил в кейс.
- А теперь спать. Подъем в три. Могу дать снотворное.
- Спасибо. Пока обхожусь. Может, лучше обсудить, что и как?
- Нечего обсуждать. Птичка сама сядет на ветку, тебе останется только прицелиться и нажать на спуск.
На том мы и расстались.
Я пожалел, что не взял снотворное: прошлую ночь промучился в раздумьях, днем нервы были натянуты, как струны, и эта ночь не сулила ничего хорошего. Голова шла кругом, меня уже не волновал вопрос, что будет со мной, какая поджидает опасность; меня мучила совесть: как поднять руку на ни в чем неповинного, симпатичного мне человека? У него есть, наверное, жена, дети; и оставить их сиротами... Отнять жизнь за то, что он оказался честным и принципиальным человеком, верным долгу. Это ли не предательство с моей стороны! Вот тогда-то Иона Георгиевич будет делать со мной, что угодно. Одна надежда на Донича - он успеет предупредить наших и они не допустят убийства. А если не успеет... тогда, тогда умрет либо Анвар, либо я...
Я, кажется, только задремал, как раздался стук в дверь, и Анвар вошел в комнату. На сборы ушло не более пяти минут. В термосе у меня был кипяток, в холодильнике лежали сыр и колбаса. Мы заварили крепкий кофе, выпили по чашке и отправились к машине, где нас поджидал вчерашний водила.
Уже светало, погасла последняя звезда "Зарница, и на западе, у самого горизонта, обозначились белесые, разбросанные по кромке облака, похожие на слежавшиеся клочья шерсти. Перисто-кучевые, как говорил в училище преподаватель по метеорологии, - предвестники грозы. Днем при прогреве они быстро вырастут в мощно-кучевые и засверкают молнии. Если бы они могли поражать наших врагов!
"Волга" остановилась недалеко от здания бывшего ЦК Компартии Молдовы, где мы были вчера. Улицы ещё пустовали, мы вышли из машины, и Анвар повел меня по противоположной стороне к дому напротив. Зашли в один из подъездов, дверь которого оказалась открытой, и поднялись по лестнице на шестой этаж.
Анвар ориентировался как у себя дома, видимо, не раз бывал здесь; завел меня в однокомнатную квартиру тоже с незапертой дверью, и я, глянув в окно, все понял: напротив нас располагался кабинет Михася Кочура. Невооруженным взглядом хорошо просматривались тюлевые занавески, цветок на подоконнике и даже часть стола, за который сядет ничего не подозревающий партийный казначей.
Анвар раскрыл кейс и собрал автомат. Окинул взглядом комнату. Обстановка её была нищенская: односпальная кровать, накрытая простым серо-голубым покрывалом, одно-тумбовый обшарпанный стол, два стула. На окне висели выгоревшие на солнце, пропахшие пылью и табачным дымом шторы, цвет которых было трудно разобрать - то ли голубые, то ли серые. Стены и потолок побелены, тоже давно - местами потрескались; в углах висит паутина. Жилье, видно, принадлежит одинокому престарелому человеку, довольствующемуся малым.
- Давай-ка стол к окну, - распорядился Анвар.
Мы передвинули его, и Анвар, поставив на него стул, прикрутил к спинке штатив, а к штативу автомат, о чем я сразу пожалел: стрелять с упора, конечно же, надежнее, но перенацелить автомат молниеносно, как я рассчитывал, не удастся. И другого оружия Анвар мне не доверил. А силенкой, судя по крутым плечам и налитым, бугристым бицепсам, Бог его не обидел...