— Эк я заспалась! — пробормотала Скарапея и потёрла глаза. — На работу же опоздала, теперь объяснительную писать.
И тут она вспомнила, что сегодня воскресенье, и на работу ходить не надо. «Тьфу, приснится же такое», — подумала Горыновна и пошла пить утренний кофе.
====== 16. Понедельник – день бездельник ======
Утром в понедельник всем гадюкинским детям пришла в головы одна и та же мысль: «Понедельник — день-бездельник. Значит, в школу можно не ходить». И они не пошли.
Все.
Кто встал и отправился гонять на велосипеде, кто остался в кровати досматривать сны, кто засел за видеоигры — бездельничали, кому как нравилось. Учебники и тетрадки уж точно никто не открывал.
Но учителям-то такая мысль в голову прийти не могла! Они были взрослые и дисциплинированные, поэтому явились в школу к половине восьмого утра как штык, поругали в учительской современную молодёжь и после звонка разошлись по кабинетам — вести уроки.
Но тихо и таинственно было в школе, лишь одинокий кусок штукатурки, не удержавшись на потолке, гулко упал вниз, и звук от его падения эхом прокатился по пустынным коридорам. Ничьи вопли не оглашали окрестность, и ничьи драные кроссовки не растаскивали грязь по полу. Тишь и запустение царили там.
Учителя, войдя в классы, обнаружили там никого. Сначала они подумали, что дети просто опоздали. Потом подумали, что сами перепутали день, и на самом деле сегодня выходной. А в третий раз думать не стали, просто вышли все в коридор. И хором поняли, что детей нет.
Новый директор, которого прислало министерство, походил по школе, пооткрывал двери в классы и спросил:
— А где дети-то?
— Не знаем, — ответили учителя и на всякий случай вышли на улицу: посмотреть, не прячутся ли дети во дворе.
Но во дворе было тихо и пусто. Никто не играл в футбол бутылками и не распевал дразнилки про учителей. Тогда весь педсостав во главе с новым диром пошёл в школьный сад, но и там было тихо и спокойно. Они обошли ещё раз всю школу, слазили в подвал и на крышу, но тщетно: нигде не было ни одного ребёнка, даже самого завалящего.
— Делать нечего, — сказал директор. — Надо звонить в полицию. — И вытащил старый телефон-раскладушку. С антенной. — Алло! Полиция? Это директор школы. У нас пропали дети. Все!
А в это время Стешка, Нюшка и ещё пятеро из их класса слонялись по магазинам всей толпой и троллили продавщиц: всё пересматривали, перетыкивали, перенюхивали, но ничего не покупали. Пройдя так по десяти магазинам, они зашли в одиннадцатый. И проделали там то же самое. И вышли.
И зашли в двенадцатый. И там им повезло — они увидели на прилавке пластмассовых насекомых: мух и тараканов. Магазин был рыбацкий, и эти насекомые продавались как наживка. Дети впали в неописуемый восторг и скупили всю партию, оставив гадюкинских рыбаков без наживки. Выходя из магазина, они весело переглянулись. И им сразу же захотелось в школу — ведь их карманы были под завязку набиты самой отборной гадостью! На этом мы их временно оставим.
Восьмой «ь» тоже времени не терял. Они, в отличие от малолеток, закупили более полезные вещи — баллончики для граффити. Пока, правда, не придумали, что и где нарисовать, и просто слонялись по улицам.
Ещё по улицам слонялись по одиннадцать классов на каждую букву алфавита, и это не могло остаться незамеченным. Ведь детишки не просто ходили — они же ещё старались везде отмочить какую-нибудь пакость. На рынке тырили конфеты и удирали, в набитых битком маленьких магазинчиках визжали: «Мыыышь!» — а на дверях всех без исключения заведений переворачивали табличку «открыто-закрыто» закрытой стороной вверх, чтобы клиенты шли мимо.
Ну и разумеется, подобными хулиганскими действиями они вывели из себя всё Гадюкино. Посыпались звонки в полицию с требованием приструнить распоясавшихся подростков. Полиция не знала, куда деваться: то ли ехать в школу на поиски пропавших детей, то ли идти в центр и отлавливать безнадзорную мелочь, которой что-то вдруг стало подозрительно много.
И неизвестно, чем бы это кончилось, если бы один мудрый полицейский не догадался сопоставить эти два факта. Собрав собрание, он глубокомысленно изрёк:
— А что, если пропавшие школьники и шатающиеся по Гадюкино бездельники — это одни и те же дети?
Такой гениальной мысли ещё никогда не звучало в полицейских стенах, и коллеги дружно ему зааплодировали. А потом позвонили в школу и сказали директору:
— Ваши лоботрясы разбрелись по всей деревне и мешают серьёзным людям работать. Ваши ученики — вы с ними и разбирайтесь. А нам некогда, нам надо преступников ловить.
— Дети нашлись, — объявил директор. — Шатаются по деревне. И наша задача — загнать их обратно в школу.
— Ура! Вперёд! — закричала учительская братия и с флагом помчалась ловить учеников. В качестве флага использовали сиреневый в клеточку шарфик завуча Перепетуи Прокопьевны.
Гадюкино было большое — ему даже одно время пытались присвоить статус «село городского типа», но чего-то там не хватило, и присвоили статус «деревня сельского типа». В документах постоянно была путаница: «оно» Гадюкино или «она». Так вот, чтобы обойти всё (всю) Гадюкино, учителям пришлось потратить аж четыре часа.
Они прочесали каждый магазин, каждую столовку и каждую парикмахерскую. Не заходили только в зубной кабинет, потому что и так знали, что дети туда не сунутся. И рейд дал результаты! Почти все бездельники были найдены, отруганы и водворены в стены родной школы. И, хотя времени было уже порядочно, учителя объявили, что сегодня в наказание за прогул уроки будут до пяти вечера. И велели всем сесть за парты.
Но только начался урок, как во всех кабинетах одновременно раздался визг. Это визжали учительницы, напуганные обилием мух и тараканов, ползущих, как им показалось, изо всех щелей.
— Я знаю, что происходит! — завопил восьмиклассник Нафаня в школьный микрофон. — Это нашествие насекомых! И они всех съедят, если не принять меры! Но у нашего восьмого «ь» есть средство от насекомых, и сейчас мы спасём любимую школу от этой напасти!
И восьмиклассники ринулись по кабинетам с баллончиками, поливая всё краской: и стены, и парты, и учителей. С перепугу те поверили, что это действительно дихлофос, и долго потом хвалили доблестный восьмой «ь» за спасение школы. На радостях всех отпустили.
А школа так и осталась расписанной под хохлому.
====== 17. Бесформенные ======
Шли дни. И даже недели. В Гадюкино наступил октябрь. Во всём остальном мире он тоже наступил, но нас это не волнует, мы же про Гадюкино пишем. Так вот.
Долго ли, коротко ли, но сменилось в известной школе ещё два директора. По разным причинам: кому барсетку с документами монтажной пеной залили, кому в машину пауков и тараканов напустили — в Гадюкино ведь всякое бывает. На данный момент директором работала одна старорежимная тётенька, которая вот уже три дня пыталась ввести обязательную школьную форму.
(Пауза для проржаться).
Звали её Матрёна Эмпидокловна. Она была дамой решительной и взялась за дело круто. Начала с того, что договорилась с местной рыночной продавщицей Мусей о поставке 100500 комплектов школьной формы для мальчиков и девочек. Муся обрадовалась крупной сделке и пригнала из Москвы пятнадцать фур с формой.
Вторым шагом директрисы было массовое родительское собрание, на котором она известила мам и пап, что без формы никого в школу не пустит. И не просто известила, а торжественно поклялась. Родители испугались, что детки останутся дома, и тут же скупили всю партию. Муся купила остров на Канарах и навсегда улетела из Гадюкино на личном самолёте.
А вот третий шаг директрисы предполагал, что все ученики быстро наденут форму и явятся в ней в школу, но что-то пошло не так. Утром-то их родители вытолкали из домов в форме, а вот к дверям школы они явились в джинсах, заклёпках, банданах, гавайских рубахах, косухах и прочем непотребстве. Где переоделись — неведомо. То ли в кустах, то ли в сарае, но в форме не было ни одного.