— Закройте сейчас же окно! — крикнула Пульхерия Фроловна. — Класс достаточно проветрился после вашего опыта, можно начинать контрольную. Доставайте новые листочки и пишите…
Но едва Пучеглазов закрыл окно, как тухлые яйца снова взялись за работу. Через полминуты дышать стало опять нечем.
— Откройте окно! — потребовала химичка, и услужливый Пучеглазов тут же вскочил и открыл створку. В класс ворвался порыв ветра, и всё повторилось — с той разницей, что на этот раз порыв был сильней, и со стены сдуло плакат «О вреде чтения лёжа». Пауканов поднял порвавшийся плакат и прицепил обратно к стене оставшуюся часть. Теперь плакат назывался «О вреде чтения».
Весь урок Пульхерия Фроловна честно пыталась начать контрошу, а исполнительный Пучеглазов то открывал, то закрывал окно. За пять минут до звонка училка не выдержала и в полнейшем раздражении убежала в учительскую, обозвав учеников уголовниками.
— Ур-ра-а! — завопили уголовники, открыли окно и пустились в пляс на столах. Каждый из них извёл сегодня по толстой тетрадке, но чего не сделаешь ради спасения от контроши!
К концу урока весь школьный двор был усеян белыми листочками в клеточку. «Ура, снег пошёл!» — подумал физрук и записал на завтра занятия по лыжам.
Но всё тайное становится явным. В самый разгар перемены в класс ворвались: директриса, уборщица, завуч и завхоз, возглавляемые пострадавшей химичкой.
— Чем это тут несёт? — грозно спросила директриса Матрёна Эмпидокловна девятиклассников, спрыгивающих со столов.
— Серо, — ответил Пауканов, — водородом. Ашдваэсом.
— Каким ещё ашдваэсом? — взревела Матрёна и ринулась по рядам искать источник. — Что вы тут припрятали? Небось в шкаф что-нибудь положили? — и, ничего не подозревая, рванула верхнюю дверцу шкафа…
До глубокой ночи Матрёна Эмпидокловна сидела в интернете, регистрируясь во всяких тик-токах и требуя удалить клип с обсыпанной скорлупой училкой.
====== 35. Лыжи по-гадюкински ======
Дело шло к зиме, и поэтому физрук Прокоп Африканыч, увидев, что всё вокруг школы белое, не удивился. «Ну-с, завтра будем кататься на лыжах!» — подумал он и внёс изменения в учебный план. Упрекнуть физрука было не в чем, ведь тетрадные листки, которых накидали девятиклассники, издалека ничуть не отличались от снега. Африканыч обожал зимние виды спорта и довольно потирал руки: наконец-то зима, наконец-то лыжи!
И вот наступил урок физкультуры. Жертвами лыже-бумажного эксперимента пал четвёртый «Ф». Четвероклассники, услышав от физрука, что сейчас будет катание на лыжах, заверещали от счастья: они-то знали, какая сейчас погода! С утра как раз случилось потепление до плюс тринадцати, пригревало солнышко, все пришли в лёгких куртках и без шапок. Но физрук-то прогноз погоды не слушал — он привык доверять своим глазам. «По телевизору одно враньё!» — была его любимая поговорка.
И вот шеренга детей с лыжами стояла на белом школьном дворе перед физруком.
— Первый!
— Второй!
— Третий! — пересчитывались дети, скрывая ехидные улыбочки. Им не терпелось пробежаться на лыжах по тетрадным листам. Когда расчёт окончился, Прокоп Африканыч велел всем надеть лыжи и ездить вокруг школы.
И они поехали! Картина была эпичная: тридцать четвероклассников шкрябали лыжами по клумбе, взметая кучи белых листочков, и пели походный марш на мотив песни мушкетёров:
— Мы едем-едем-едем,
На лыжах по песку!
Быстрее всех на свете,
А может быть, ку-ку!
Из окон высунулись другие ученики и с удовольствием им подпевали. Физрук чувствовал, что что-то не так, но что именно, понять не мог. В толстой лыжной форме ему стало жарковато, и он снял шапку. «Как бы снег не растаял, — подумал Прокоп Африканыч, — погоды-то нынче тёплые стоят».
Но снег и не думал таять, ведь был тот снег бумажный. Дети весело хлопали лыжами по земле и галдели, как умеют галдеть только дети до шестого класса — громко и ни о чём. На странную процессию удивлённо смотрели прохожие, которым выпала судьба ходить за хлебом мимо школы.
И вдруг налетел ветер. Да такой сильный, что сдул все листочки на соседние огороды, и школьный двор стал серым, как ему и полагалось быть при температуре плюс тринадцать. И учитель физкультуры внезапно почувствовал себя… эээ… дураком.
— Все в спортзал! — крикнул он. — Прекратите портить лыжи, снимайте их скорее!
— А урок не кончился! — крикнул в ответ двоечник Закорючкин. — Мы еще норму не проехали!
И четвёртый «Ф» под предводительством Закорючкина выехал за ворота. Тщетно физрук свистел в свисток и призывал их к порядку — они ушлёпали на лыжах куда-то в сторону рынка, не переставая галдеть и хохотать.
«Придётся идти за Матрёной, — подумал физрук. — Может быть, даже бежать», — добавил он мысленно, видя, с какой скоростью улепётывают сухопутные лыжники.
А четвероклассники дошлёпали до рынка, рассказали там всем, что у них по программе лыжи, и плевать, какая погода, от программы отступать нельзя, — накупили конфет-шоколадок-мармеладок и пошлёпали обратно. А Закорючкин купил огромный пакет кукурузных палочек и прицепил его себе за плечи. Издалека казалось, что он тащит немыслимую тяжесть.
— Ишь, как наших деток угнетають! — возмутилась бабка Хаврония и позвонила в полицию. А для верности — ещё и в газету.
И когда орущая и чавкающая процессия дошлёпала на лыжах до школы, их там поджидала толпа журналистов и полицейских.
— Правда ли, что в вашей школе царят средневековые порядки и практикуется угнетение учащихся? — спросила въедливая журналистка, сунув микрофон наугад в четвёртый «Ф».
— Ага! — радостно проорали дети хором. Многие при этом хлопнули жвачками.
— Их на лыжах по асфальту гоняють! — крикнула бабка Хаврония, увязавшаяся за школьниками с самого рынка. — И заставляють носить огромные мешки! — и она ткнула пальцем в Закорючкина. Тот как раз снял мешок с палочками и развязывал его.
— Позвольте, но это же обычные кукурузные палочки! — возразила Матрёна Эмпидокловна. Это была ошибка.
— Ты на кого пасть разеваешь?! — взвилась Хаврония, заслуженная базарная баба. — Ят-те щас поору на старших! Ишь, порядки в своей школе установили, что дитёв угнетають! Да я вам щас задам по первое число!
— А ну пошла вон с территории школы! — завопила в ответ Матрёна, переходя на общий язык. Она тоже была не лыком шита. — Припёрлась тут, тень бросает на мою школу! Зачем газетчиков притащила?
— Да я т-те щас патлы повыдираю! — завопила бабка и встала в боевую стойку. Матрёна выставила блок локтями.
— Ну, нам тут делать нечего, — зевнула полиция и уехала.
Зато журналисты были счастливы как никогда в жизни. Они расставляли штативы, накручивали на камеры фильтры, совали микрофон то одной, то другой орущей бабе, и репортаж впоследствии побил все рекорды по просмотрам, обогнав даже блогершу Мотю Паукову из Наплюйска, которая рассказывала о своём хомячке и умела играть на расчёске.
А дети? Да они давно сбежали, побросав рюкзаки. И четвёртый «Ф», и все остальные классы. Погода-то была отличная — грех в такой день сидеть за партой!
====== 36. Бассейн по-гадюкински ======
На следующий день, как это обычно бывает поздней осенью, ноябрь неожиданно перешёл в декабрь. После внезапного потепления наступило внезапное похолодание: лужи покрылись льдом — все, кроме бензиновой перед автосервисом, а градусники на окнах, словно сговорившись, стали показывать минус шесть (а самые заядлые — и минус семь).
Вместо дождя из туч посыпался снег. Физрук, любивший лыжный спорт, увидел поутру, что всё Гадюкино белое, но не поверил. Скептически хмыкнув, он сказал: