Вошла физичка и сказала:
— Садитесь!
— Сесть всегда успеем, — откликнулся с задней парты второгодник Мордоворотов, и весь класс заржал.
— Мордоворотов, к доске! — велела училка и поставила сумку на стол. — Ну, наконец-то новый стул выдали, — одобрительно сказала она, оценив творение Макароныча. — А то старый весь облупленный был. — И села.
Класс притих, и только Мордоворотов с грохотом начал послушно выбираться из-за парты и, загребая ногами, потопал к доске. Знания его равнялись нулю, и вся надежда была только на клей. Мордоворотов думал, что приклеенная училка начнёт шуметь и забудет о нём. Но плохо он знал физичку!
— Отвечай, что такое инерция, — начала она допрос.
— Инерция… Ну… Это… Эээ… — начал тянуть резину второгодник.
— Не учил! — торжествующе воскликнула физичка и открыла журнал, чтобы влепить Мордоворотову двойку.
Точнее, попыталась открыть. Безуспешно, потому что пара капелек клея попала на журнал сбоку и намертво склеила все страницы. Физичка нахмурила брови (а они у неё были как у Снейпа) и придвинула… попыталась придвинуть к себе журнал, но он словно прирос к столу. Семиклассники робко заржали.
— Прекратить хохот! — крикнула училка и попыталась взять ручку, чтобы постучать по столу — все учителя почему-то думают, что дети этого боятся — но ручка тоже прилипла. — Что происходит?
— Разве вы не слышали? Вчера вышел указ, что Землю переводят на новые законы физики, — серьёзно сказал двоечник Харлампий. — По телеку объявили, что сегодня до двенадцати все предметы будут неподъёмными, и велели детям являться в школу без портфелей.
— Что за чушь! — заорала училка. — И вообще встань, когда разговариваешь с учителем!
— Не могу, — развёл руками Харлампий. — Гравитация усилилась в сто раз. Пока не закончат, никто из нас встать не сможет.
— Прекрати нести околесину, — сказала физичка, но уже как-то неуверенно, и попыталась встать. Не тут-то было!
— Вот видите, — опять развёл руками Харлампий. — Теперь сидеть и ждать, пока они там всё настроят.
— Законы физики незыблемы! — возмущённо сказала физичка и протёрла очки. — И вообще, как же тогда Мордоворотов встал и вышел? — она уже верила в версию Харлампия, просто не хотела расставаться с привычной картиной мира.
— Ну, так он у нас известный силач, — подал голос ещё один двоечник, по фамилии Нервотрёпкин. — Он даже всю школу может сдвинуть с места, если постарается.
— А что? И могу, — пробубнил у доски Мордоворотов. Он был готов поддержать любой разговор, лишь бы его дальше не спрашивали.
Таким образом детишки компостировали физичке мозги ещё сорок минут. К концу урока она смотрела на мир другими глазами. «Поступлю на заочное на химию и переквалифицируюсь, — планировала она свою дальнейшую жизнь. — В химии, по крайней мере, всё неизменно». Но вот прозвенел звонок, и все дети радостно вскочили.
Училка тоже попыталась вскочить и только тут поняла, что её кинули. И тщетно она орала:
— Стоять! Ни с места! На второй год оставлю! Без родителей в школу не приходить!
Ученики прыгали, галдели и радостно обсуждали, как ловко они её провели. Но, сунувшись в дверь, поняли, что открыть не получится.
— Айда через окно на пристройку, — предложил Харлампий. — А с неё по пожарной лестнице слезем.
И седьмой класс, ржа и улюлюкая, вылез через окно, оставив вопящую училку в одиночестве. Возвращаться в школу они в этот день не собирались, полагая, что одного урока с них достаточно, поэтому взяли с собой рюкзаки. Училка ругала их и грозила колонией, но они продолжали удирать. Через полминуты в кабинете не осталось ни одного ученика.
Внезапно в дверь постучали чем-то стеклянным.
— Откройте немедленно! — раздался разъярённый голос завхоза. — Из вашего кабинета час назад кто-то кинул стеклянную банку! И она попала в цистерну с квасом! И весь квас провонял клеем! И теперь продавец пишет на нашу школу жалобу в администрацию! А этой банкой он чуть не расшиб мне башку! Я собираюсь предъявить её как вещественное доказательство!
Физичка так и не поняла, что будет вещественным доказательством: банка или башка завхоза. Она оттолкнулась от стола и кое-как встала вместе со стулом, доковыляла до двери и толкнула её, но дверь не подавалась...
...О том, как физичку освобождала команда спасателей и как они красиво высаживали дверь, был снят двухсерийный блокбастер. Но, к сожалению, фильм не был выпущен в прокат из за обилия местных идиоматических выражений. Говорят, его можно скачать на торрентах.
====== 4. Герань и прочая дрянь ======
Учебный год вошёл в обычную колею. Учителя пытались вдолбить в глупые головы учеников ненужную информацию, а ученики, как могли, этому противостояли.
— Ну чо, — сказал двоечник Агафон из шестого «а» класса упомянутому ранее Макаронычу из седьмого «ы». — Придумал какую-нибудь пакость? А то у нас сегодня геометрия, а я теорему не выучил.
— Я вчера придумал, целый литр клея извёл, — отмахнулся Макароныч. — И мне опять «неуд» за поведение влепили. Теперь пусть другие работают!
— Эх ты, друг называется, — проворчал Агафон и сел на подоконник думать сам.
А на всех подоконниках, надо сказать, завуч Перепетуя Прокопьевна поставила горшки с вонючей геранью. Стоило к такой герани прикоснуться, как она начинала вонять. Разумеется, вся герань имеет такое свойство, но в Гадюкино росла особенно вонючая.
И двоечник, чиркнув спиной о листву, спровоцировал распространение геранного запаха по всему классу. Другие ученики начали кривить рожи и обзывать Агафона всякими некультурными словами, и быть бы ему битому, если бы не троечница Манефа Упырёва с задней парты. У неё папаша был бизнесмен, зарабатывал кучу денег, и Манефе каждый день давали с собой целый ящик разных вкусностей.
Манефа была не жадная и со всеми делилась.
— А мне мамка сегодня дала с собой мандаринов и фиников! — похвасталась она и, пока уроки не начались, поставила на стол здоровенный картонный ящик.
Шестиклассники забыли про герань и Агафона и налетели на угощение. Запах цитрусовых мигом забил вонь от герани. Через пять минут по всему классу валялись мандариновые шкурки и финиковые косточки. И тут Агафона осенила идея.
— Ребя, — сказал он. — Кожура пусть валяется, а косточки запихивайте в цветочные горшки. И финиковые, и мандариновые. Они все прорастут, и герань сдохнет.
Идея понравилась, и скоро все геранные горшки были щедро утыканы косточками. (Зёрна упали на благодатную почву, но об этом в одной из следующих глав). Прозвенел звонок, дети, ковыряясь в зубах и чавкая, разошлись по своим местам, и вошла математичка.
— Чем это тут несёт на весь класс? — подозрительно принюхалась она и поскользнулась на кожуре от мандарина. От падения её спасли низкие каблуки и хорошая реакция — училка знала, куда шла, и была готова к различным поворотам судьбы. — Ах вы балбесы, опять насвинячили, сейчас всех убирать заставлю! — разбушевалась она.
А деткам только того и нужно было! Они дружно вскочили и начали делать вид, что собирают шкурки, но всё время снова их роняли, стукались друг о друга, толпились в очереди к урне, и процесс грозил затянуться на годы.
Через полчаса училка поняла, что что-то не то.
— Хватит убирать! Садитесь! — крикнула она. Детки тут же побросали шкурки на пол и с грохотом расселись по партам, довольные донельзя. — Спросить вас уже не успею, поэтому начнём проходить новую тему.
Агафон расплылся в улыбке — дельце выгорело! А училка объявила:
— Сейчас я начерчу на доске треугольник. И вы чертите такой же в тетрадях.
Зашелестели тетради и загремели падающие на пол пеналы, циркули, линейки, точилки, ластики, ручки, телефоны, планшеты и карандаши. Карандаши после Дня Знаний были только круглые, поэтому раскатились по всему классу. Послышались вопросы: