— Какие нам институт перечислил! Восемь с половиной миллиардов.
— Наверно, в пути задержались, — пожала плечами директорша. — Вы пока так начинайте исследовать, а как деньги придут, я вам позвоню.
Учёные вздохнули, постояли на пороге, почесали репы и ушли. А тут внезапно оттепель началась, гора потекла, и дети пошли создавать другие научные загадки. Гадюкинский феномен потерял свою феноменальность как раз в тот момент, когда к остаткам горы подошли учёные со всякими сложными приборами.
— Позвольте, коллеги, но это же обыкновенная снежная куча! — воскликнул руководитель.
— И на ней нет никаких движущихся частиц! — добавил старший научный сотрудник.
— И из-за этого мы сюда ехали? — возмутился просто научный сотрудник, ни старший и не младший.
— Безобразие! — крикнула Зиночка. Она была младшим научным сотрудником.
— Нужно поскорее забрать деньги и уезжать, — решил руководитель, и вся группа двинулась обратно.
— Где деньги? — спросили они в гостинице. — Мы уезжаем!
— Ещё не пришли, — ответила директорша. — Вы уезжайте, а я потом вам пришлю.
Учёные вздохнули, постояли на пороге, почесали репы и уехали.
Деньги им так никто и не прислал.
А в Гадюкино на берегу речки Гадючки вырос роскошный туристический комплекс.
====== 45. Первое апреля ======
Первое апреля в гадюкинской школе было тем днём, когда страшно выходить на улицу. Первоапрельский прикол дети начинали готовить уже со второго апреля предыдущего года, поэтому приколы у них получались на ура.
В прошлом году они натянули посередине коридора перед учительской занавеску в цвет стен, а учителям сказали, что школа уменьшилась. И все учителя поверили, что учительской и директорского кабинета больше нет. А без учительской проводить занятия невозможно, поэтому детей отпустили по домам до тех пор, пока школа снова не увеличится. Если бы не уборщица, которая случайно проткнула эту занавеску шваброй, их бы так и не загнали обратно учиться. В позапрошлом году они записали в классный журнал Кинг Конга, и когда он пришёл на урок, то все учительницы упали в обморок. В позапозапрошлом году они натёрли классные доски мылом, лампочки — чернилами, учительские стулья — мазутом, а ручки и карандаши — чесноком. В результате училки не смогли написать на досках ни одного слова, извозюкали свои юбки, не смогли грызть ручки и подумали, что в школе короткое замыкание, потому что свет был синим. В позапозапозапрошлом году они переписали за Толстого «Войну и мир», распечатали и подсунули учительнице литературы. Она подумала, что это настоящая книга, и начала читать им вслух. Пока сообразила, что что-то не то, её уже записали на видео и выложили в интернет. После того случая гадюкинским детям поступила куча заказов на эту книгу: многим старшеклассникам новая версия понравилась больше. В позапозапозапозапрошлом году они навбивали в школьные стены гвоздей, натянули через весь коридор ядовито-оранжевых шнурков по разным направлениям и сказали, что это лазерные лучи. И училки весь день изворачивались, чтобы пролезть между этих шнурков и не задеть. В позапозапозапозапозапрошлом году они поменяли в кабинетах таблички, а на саму школу повесили табличку: «Распродажа! Вся бытовая техника по два рубля!» И весь день директор, завхоз, уборщица и библиотекарша путали кабинеты друг друга, а школу осаждали желающие купить холодильник за два рубля. В позапозапозапозапозапозапрошлом году детишки замазали стёкла извёсткой, а учителям сказали, что внезапно ударили сильные морозы, и их отпустили домой, потому что в сильные морозы занятия не разрешались. В позапозапозапозапозапозапозапрошлом году школьники надули несколько тысяч надувных шаров и плотно забили ими всю школу (шары покупали в течение года), и учителям, чтобы пробить себе путь в кабинеты, пришлось эти шары протыкать и слушать лопанье. В позапозапозапозапозапозапозапозапрошлом году они принесли из подвалов каждый по свёкле и завалили вход в учительскую. И училки, которые были хозяйственными тётками, не любящими, чтобы добро пропадало, весь день эту свёклу мыли, чистили, тёрли и закатывали в банки. Прямо в коридоре. В позапозапозапозапозапозапозапозапозапрошлом году гадюкинские детки обмотались фольгой, и их приняли за инопланетян. По чистому совпадению в тот же день в Гадюкино прилетели настоящие инопланетяне, но после шуточки гадюкинских деток им никто не поверил, и межпланетный контакт был сорван. Так что можете себе представить, с какими чувствами гадюкинский педсостав ждал первого апреля в этом году. Учитывая то, как многозначительно переглядывались и перемигивались детишки накануне, учителей трясла кондрашка ещё с вечера. И вот в Гадюкино наступило первое апреля. С семи утра над деревней стоял тихий лязг — это училки стучали зубами. Больше всего им хотелось, чтобы детки по своему обыкновению прогуляли учёбу, но не для того все 10890 учеников целый год готовились. Был тот редкий случай, когда училки не хотели идти в школу, а дети хотели. Причём училки влипли гораздо хуже: если детям в школу не хотелось — то они и не шли, а училки шли по-любому.
Уже за километр от школы они почуяли неладное. Никто не бил стёкла, не горланил дразнилки, не хлопал бумажными пакетами. Училки опасливо шли, поглядывая себе под ноги, и удивлялись, какая сегодня дорога непривычно серая. Как правило, в это время суток асфальта не было видно из-под цветных пакетиков от чипсов.
На подходе к школе училки перекрестились: парадный вход был ничем не заляпан, а плакат «Добро пожаловать!» не переделан в «бро, дай пожрать!» Это было очень подозрительно. Училки даже поканались по линейке, кому первым входить. Канались, канались, а линейка всё не кончалась. Потом оказалось, что это рулетка на пять метров, но они всё-таки доканались. Выпало математичке.
В общем, они все в конце концов вошли — деваться-то некуда, детей учить-то надо! А когда вошли и не увидели на стене карикатуры на директрису, то им стало совсем не по себе.
— Ну, ни пуха нам ни пера, — сказала химичка, и все её услышали, потому что в школе никто не галдел. Училки переглянулись и разошлись по кабинетам.
А в кабинетах они увидели смирно сидящих детей в школьной форме. У девочек были бантики, у мальчиков галстучки. При виде своей училки каждый класс встал и приветствовал её стройным: «Здравствуйте!»
— Здравствуйте, садитесь, начинаем урок, — чуть не заикаясь, отвечала каждая.
А дальше началось что-то невообразимое. Училки спрашивали — дети отвечали. Правильно. На пять. У доски и с места, письменно и устно. Без бумажных самолётиков и плевков жвачками. Доски были ничем не намазаны, из шкафов никто не выл, по потолку никто не бегал, а главное — дети!!! Они выглядели как нормальные ученики, можно даже сказать — как отличники.
— Откусилова, сколько будет дважды два? — спрашивала училка у первоклассницы, которая почти не виднелась из-под двух огромных бантов.
— Четыре! — отвечала Откусилова. Не пять, не три, девяносто девять сотых и девять в периоде, а ЧЕТЫРЕ!!!
— Чем выделяются вводные слова? — спрашивала русичка, и весь пятый «Ё» во главе со Стешкой и Нюшкой хором отвечал:
— Запятыми! — не маркером, не двойным кликом, а ЗАПЯТЫМИ!!!
— Куда впадает Волга? — спрашивал географ Евграф Евграфыч (который явился в школу на три часа раньше, чтобы ликвидировать первоапрельские инсталляции, но ничего не обнаружил и все три часа сидел в кабинете, повторяя свой предмет), и ему отвечали:
— В Каспийское море! — не в прострацию, не в восторг, а в КАСПИЙСКОЕ МОРЕ!!!
Никто из учителей не выдержал больше пяти минут. Кроме Скарапеи Горыновны — она выдержала шесть. Вид нормальных гадюкинских детей так обескуражил педагогов, что они с перепугу объявили, что сегодня занятия отменяются.
И дети, радостно вопя и сшибая всё на своём пути, помчались по домам. Финт ушами удался!