Седьмая, и последняя, тема, посвященная созданию живых существ, была намного труднее, и для ее освоения требовалось гораздо больше времени. Так, Мали понадобилось целых два дня, чтобы создать чудесную золотую рыбку, которая плавала в большом аквариуме, переливаясь всеми цветами радуги. Девочка была так горда собой, она так полюбила свою рыбку, что ей ужасно не хотелось с ней расставаться. Но господин Зильбер объяснил детям, что все ими созданное нужно непременно расколдовывать обратно — особенно когда дело касалось живых существ. Ведь стоит только такому существу обрести самостоятельность, как оно тут же начинает вмешиваться в жизнь своего создателя. Сохранить творение можно лишь в том случае, если в этом имеется настоятельная необходимость и все последствия просчитаны заранее. И Мали скрепя сердце заставила рыбку исчезнуть.
— Запомните, каждое создание меняет своего создателя, — не уставал повторять учитель.
Впрочем, дети, похоже, не придавали этим словам большого значения, однако вслух свое мнение не высказывали и послушно подчинялись указаниям господина Зильбера.
Муг и Мали устроили своеобразное состязание, норовя превзойти друг друга в выдумках. В течение последующих дней девочка выколдовала райскую птицу неземной красоты, которая умела насвистывать государственный гимн Страны желаний, а мальчик — маленького зверька, похожего на пони с шелковистой светло-фиолетовой гривой, который отбивал время ударами переднего копытца. Вслед за этим Мали изобрела гриб, который играл на трубе, прыгая с места на место, а Муг — двухголового человечка, который беспрестанно бранился с самим собой и протестовал против собственного существования, пока не был опять отколдован туда, откуда явился. В завершение Мали сотворила марионетку почти с себя ростом, которая умела выделывать всякие балетные па. Узнав, что ей предстоит исчезнуть, кукла начала душераздирающе рыдать. Муг в это же самое время придумал механического кобольда, который упорно настаивал на том, что он-де и есть настоящий Муг, и даже грозился расколдовать самого Муга, если тот и далее будет ему перечить. Муг, естественно, поспешил избавиться от наглеца.
А потом настал тот злополучный день перед моим отъездом из Страны желаний. К тому времени зима уже полностью вступила в свои права, укутав волшебный край толстым снежным покрывалом. Чтобы на прощание полюбоваться красотами здешней природы, я отправился прокатиться на лыжах. Пройдя вдоль берега скованной льдом реки, я направился к лесу, но, спускаясь с холма, неудачно упал и вывихнул щиколотку. Нога страшно заныла, и с каждой попыткой опереться на нее боль только усиливалась. Мне стало ясно, что без посторонней помощи мне отсюда не выбраться. Я начал громко звать на помощь, кричал изо всех сил, но вокруг простирались только уснувшие поля и леса, и услышать меня было некому.
День уже начал клониться к вечеру, опустились сумерки, и крепчающий мороз пробирал меня до костей. Усталость глухой тяжестью навалилась на меня, но я старался изо всех сил превозмочь ее, поскольку знал: уснуть означало погибнуть.
Я посмотрел на небо, которое уже затягивалось стремительно темнеющей розово-красной пеленой, и вдруг увидел две крошечные фигурки, которые кругами летали высоко над лесом, словно выискивая кого-то. Я замахал руками и закричал что было мочи; наконец те, наверху, заметили меня, быстро подлетели поближе и приземлились рядом со мной. Это оказались мои друзья Муг и Мали. Охотно признаю, что редко когда в жизни я столь бурно радовался обществу детей, как в ту минуту.
Я в двух словах обрисовал ситуацию, а близнецы сообщили, что именно так и подумали, поэтому и кинулись меня искать.
— Если хочешь, — предложили они, — мы тотчас же перенесем тебя домой.
— А как? — поинтересовался я.
— Да по воздуху, так же, как мы появились. Вдвоем мы с этим легко справимся.
Я часто испытываю головокружение, и от одной мысли, что придется лететь высоко над землей, доверившись слабым детским рукам, меня, несмотря на лютую стужу, прошиб пот.
— А нет ли, случаем, какой-нибудь другой возможности? — слабым голосом осведомился я.
— Разумеется, есть, — промолвила Мали после короткого размышления. — Я выколдую для тебя какое-нибудь животное, на котором можно ехать верхом.
— Предоставь это мне, — сказал Муг, — у меня выйдет лучше.
— Почему это? — возмутилась Мали. — И что значит лучше?
— Тебе потребуется целая вечность, — ответил Муг, — вот что это значит.
— Не хочешь ли ты сказать, что справишься с этим быстрее?
— Конечно, дорогая сестренка.
— Да ты и сам в это не веришь!
— Очень даже верю!
— Ты просто хвастаешься!
— Сама нос задираешь!
Близнецы принялись обмениваться колкостями, и, насколько я знал их, продолжаться это могло довольно долго. Между тем нога у меня нестерпимо болела.
— Послушайте, — простонал я, — а не могли бы вы наколдовать что-нибудь вместе? — (Ох, лучше бы я этого не говорил!).
Они прекратили спорить и с изумлением уставились на меня.
— А ведь действительно неплохая идея, — согласился Муг.
— Только вот получится ли у нас? — усомнилась Мали. — Ведь раньше мы ничего вместе не выдумывали…
— Может быть, вдвоем у вас получится быстрее…
— Ладно, попробуем.
Дети закрыли глаза, чтобы сосредоточиться.
— Пусть это будет лошадь, — пробормотала Мали.
— Да, но очень большая и сильная, — вставил Муг, — чтобы мы могли уместиться втроем.
— Может, приделаем ей крылья или что-нибудь в этом роде? — предложила Мали. — Тогда скорость была бы больше.
— Хорошо, а какой масти?
— Темной!
— Нет, светлой!
— Не важно, главное, чтобы летела как ветер!
— Ну что, готова? — спросил Муг.
— Не совсем…
— Поторопись же, копуша!
— Вот теперь готова.
— Тогда начали!
На несколько минут воцарилась полная тишина, дети сидели на снегу рядом со мной, зажмурившись и сжав кулаки. Было видно, что они сильно сосредоточены. Внезапно раздался ужасный грохот, а затем такой пронзительный и в то же время грозный вопль, что мы все вздрогнули. Муг и Мали вытаращили глаза, а я с трудом обернулся в сторону звука. Буквально в нескольких метрах от нас стояло некое существо — отродясь я не видел ничего более странного.
Чудище и вправду имело исполинские размеры, напоминая разом слона и бегемота. А из-за шерсти в черно-белую клетку оно походило на объемную шахматную доску. Гриву и хвост мои друзья в спешке позабыли приделать. Зрачков в глазах тоже не было видно, и казалось, что на четырехугольной морде как будто горели два прожектора, два огненных шара. Одно ухо торчало вверх, на месте другого зияла огромная дыра. К спине этого горе-творения прилепилась пара смехотворно малюсеньких крылышек, да и те были перепончатыми, как у мухи или стрекозы. Монстр перебирал толстыми, словно колонны, ногами и вставал на дыбы. И тогда было видно, что шкура, словно тесное пальто, застегнута у него на животе на пуговицы. Время от времени «слонопотам» дико фыркал, при этом из его ноздрей размером с хорошее ведро вырывался сноп коричнево-красного пламени. Затем он издал вопль — ржанием это никак назвать было нельзя — и широко разинул пасть. В ней не оказалось ни зубов, ни языка.
— Это твоя вина, — прошептала Мали.
— Или твоя, — сердито парировал Муг. — Но сейчас уже все равно. Важно, что мы доберемся на нем до дому.