— Думаешь, непобедимая! Думаешь, такая крутая! — шиплю я ей. Она что есть сил подо мной извивается, но куда там — ей не вырваться. Коленями прижимаю ей руки к бокам и хватаю ее за горло.
Исход нашей драки давно предрешен. Я создана выжить и не могу не победить. У меня в генах, в программе моей заложено: все, что слабее меня, — уничтожить. Предназначение у меня такое. Макс о всякой ерунде печется, о стае своей, о родителях их идиотских. Предательство Джеба ее, понимаешь, волнует. И потому она слабее. Такая она нелепая да жалкая, смешно даже.
Я уже готова ее прикончить. Но она вдруг резко выгнулась, сбросила меня — и опять на ногах. Теперь уже мне не устоять под ее напором. Удар под подбородок чудом не снес мне голову. В глазах черно. Не помню, как оказалась на полу. И теперь уже это она меня оседлала и вот-вот задушит. Один ее глаз заплыл, но другой кровожадно горит, лицо и руки в крови. Ее ничто не остановит. Хватаю ее за руки, стараюсь оторвать их от себя — безуспешно.
— Макс, — как в тумане слышу голос Газмана, но нам обеим не до него. — Макс, это важно…
О Боже, кажется, она выигрывает… Мне даже в голову не могло прийти, что такое может случиться. Какой бы сценарий мы на тренировках ни прорабатывали, не было случая, чтобы я не одержала верх. Нельзя было действовать на стереотипах. Я еще пока сопротивляюсь. Стараюсь стряхнуть ее с себя. Но она сильнее.
«Двух Макс быть не может», — голос Джеба доносится откуда-то издалека и как будто витает у меня над головой. Мысли путаются, и ясно только одно:
— Все… Это… конец. Мне конец…
Вдруг шею больше ничего не давит. Макс отпускает меня и отходит в сторону. Задыхаюсь, кашляю, судорожно ловлю ртом воздух, и он со свистом заполняет мне легкие. Я снова вижу свет, но сесть еще не могу.
— Я сильнее, — кричит Максимум ученым. — Я сильнее вас. И поэтому я не собираюсь убивать вам на потеху эту девчонку. Такая низость — не для меня. Только вы на такое способны.
— Макс, — голос Джеба звучит удивленно, — я же сказал, что двух Макс быть не может.
На полу, как выкинутая из воды рыба, задыхается и хватает ртом воздух Макс номер два. Еще секунду назад я вплотную видела ее сузившиеся в булавочную головку зрачки. Я готова была ее прикончить — она была на волосок от смерти. Но и этот подопытный кролик выскочит сейчас из лабиринта.
— Так на кой хрен вы тогда двоих сделали, если двух быть не может? Раз сделали, сами и расхлебывайте. Это ваши проблемы.
— Ты не понимаешь, — выступает один из белохалатников, — вашу миссию, ваше великое предназначение может осуществить только одна из вас.
Интересно, он хоть понимает, что порядочные люди не разговаривают так по-идиотски помпезно?
Не спуская глаз с самозванки, отступаю туда, где сбилась в углу моя стая, готовая в зависимости от обстоятельств и драться, и удирать. Но сначала не помешает разъяснить белохалатникам, что к чему.
— Знаете что, похоже, вы всю эту петрушку до конца не додумали. Вы решили, что мы — пешки, вставили нас в свои формулы и считали, что получили ответы. Как бы не так, накося — выкуси.
С ненавистью смотрю на Джеба, на стоящих рядом с ним людей в белых халатах, на Ари. Я по-прежнему на взводе, кровь как текла из носа, так и течет, и мне все еще хочется кому-нибудь хорошенько накостылять.
— А теперь послушайте меня хорошенько и зарубите на носу — мы не тупые пешки. — Я гневно выплевываю на них каждое слово. — Если вы, психи, чего не понимаете, так это то, что я — личность. И она тоже. — Я тыкаю пальцем в поддельную Макс. Стоя на четвереньках, она пытается подняться на ноги. — Она тоже личность, отдельная от вас, независимая от вашей воли. Так же, как и все мы! И мне надоело плясать под вашу дудку. НА-ДО-Е-ЛО! Вы думаете, вы все это устроили во имя человечества? Для спасения мира? Врите себе на здоровье, сколько влезет. Вы просто-напросто психопаты, которым нравится дергать за ниточки ваших марионеток. Идите-ка лучше в цирк работать. Или в кукольный театр.
Я здорово завелась. Со лба течет пот и здорово щиплет разодранную этой шалавой щеку.
Непонятно, с чего вдруг заорала сирена и с лестницы доносятся крики и топот.
Джеб переглядывается со своими белохалатниками. Я ничего не понимаю. Концы с концами у меня не сходятся. Какое они имеют отношение к ИТАКСу?
— Макс, — снова вмешивается Газман.
— Пора срочно сматываться, — оглядываюсь, пытаясь определить пути отступления. И тут вспоминаю. Черт побери! Мы же под землей. Веселенькое дельце!