Одна из его черных бровей вопросительно ползет вверх. Он входит и плотно закрывает за собой дверь.
— Что случилось?
— Не знаю. Со мной снова какая-то чума происходит, — шепчу я ему, как в лихорадке. — Но что именно, я не знаю.
Клык минуту выжидает, смотрит, какая я взъерошенная, мокрая, несчастная. И — как никогда раньше — очень-очень испуганная. А потом садится рядом со мной на кровать и обнимает за плечи:
— Все утрясется, не бойся.
— Ну откуда ты знаешь?
— Потому что я всегда все знаю. Сколько раз можно тебе это повторять.
У меня не хватает сил ему улыбнуться.
— Послушай, что бы «это» ни было, мы справимся. Вместе мы обязательно справимся. Справлялись же всегда.
Мне до смерти хочется рассказать ему про своего двойника, признаться, что в каждом зеркале превращаюсь в ирейзера. Но сказать такую ужасную правду мне и страшно, и стыдно.
— Клык… Если я… поменяюсь… если я превращусь в злобного монстра… ты примешь меры?..
Он молчит и долго смотрит мне прямо в глаза.
Не выдержав паузы, я решаюсь идти в открытую.
— Если я превращусь в ирейзера, ты разрешишь эту проблему раз и навсегда? Чтобы защитить наших?
Он знает, о чем я его прошу. Если я превращусь в ирейзера, он должен будет меня убить.
Проходит минута, другая. Клык разглядывает и разглядывает свои ботинки. Наконец он поднимает на меня решительный взгляд:
— Да, я сделаю все, что надо будет сделать.
У меня вырывается вздох облегчения:
— Спасибо, — шепчу я ему в самое ухо.
Клык встает и стискивает мое плечо:
— Не бойся, все утрясется, — снова повторяет он. А потом наклоняется и целует меня в лоб. — Я тебе обещаю, что утрясется.
Он ушел, а я так и осталась сидеть в полном недоумении.
— Расступись! — кричит у меня над головой Газман.
Опешив, глянула вверх и вижу: Газ сложил крылья, сгруппировался и с диким воем на сумасшедшей скорости летит вниз, головой в пруд. Я только моргнуть успела, а он уже обдал нас фонтаном брызг и поднял настоящее цунами.
Скоро его белая голова снова подпрыгивает на воде. Газ исчез. Осталась только его улыбка, от уха до уха.
— Ты видела? Ты видела! Это просто вообще. Щас еще один заход надо сделать!
— Давай, давай. Только не ушибись.
— И меня не убей! — вопит вслед выходящему из воды Газману Надж. — Смотреть надо, куда летишь. Ты чуть на меня не грохнулся!
— Извини, — покорно соглашается Газ.
Я рада, что ни Газа, ни Надж не подкосил рассказ о наших ночных поисках в Вашингтоне. Мы с Клыком рассказали им и о пиццерии, и о наркоманской трущобе. Что поделаешь, наши розыски зашли в очередной тупик.
Напечатав очередное ключевое слово компьютерного поиска, заслоняю экран от солнца, чтобы можно было читать. Ты, поди, дорогой читатель, думаешь, что я вытащила счастливый билет, что сижу себе в шезлонге на берегу частного прудика, лэптоп у Анны позаимствовала, Wi-fi в моем распоряжении, лимонад со льдом под рукой. Я, может, даже и соглашусь с тобой. Жизнь моя — копейка, но в целом я не жалуюсь.
Результаты поиска выскочили на экран. За последние четыре месяца в Вашингтоне пропали десять детей. Не замешаны ли тут белохалатники? Не они ли стащили детей для своих экспериментов? А что с семьями теперь происходит, даже представить себе невозможно! Может быть, так когда-то пропали и мы? Интересно, а наши родители нас искали, сбившись с ног и потеряв голову с горя? Искали?
Хм-м-м… На этот вопрос ответ мне, к несчастью, неизвестен.
Ангел вынырнула из воды и позвала:
— Макс!
Я видела, как десять минут назад она нырнула. Я хоть и знаю про ее способность дышать, как рыба, но мне стоит неимоверных усилий сидеть спокойно, а не ринуться вслед за ней в воду.
— Что, моя хорошая?
— Отгадай, какой самый лучший способ поймать рыбу?
— Наверно, смотря какая рыба?
— Нет, ты точно скажи.
— Сдаюсь, откуда мне знать — я не рыбак.
— Если кто-нибудь ее тебе бросит, — Ангел смеется, я вздыхаю, а рядом со мной Тотал хихикает:
— Хорошая шутка.
Закатив глаза, готовлюсь рассказать Газману, что я думаю про его фокусы. Но Газман взлетел футов на пятьдесят в высоту — чем выше взлетишь, тем круче получится плюх. Так что Газмана рядом нет.
Тотал как ни в чем не бывало протрусил мимо, вынюхивая кроликов, а я вопросительно смотрю на Ангела.