— Вот видите, — подхватываю я, — они даже не знают, что это такое.
Маленькие глазки директора сузились еще больше, а голос сочится ядом:
— Вы меня не обманете. Я знаю, что это сделали твои братья. А ты их защищаешь. И я знаю, что это последний раз, что вы в моей школе выходите сухими из воды. Вы меня поняли?
В целом нет, но пора спускать на тормозах.
— Да, — коротко отвечаю я и подаю Газу знак вставать. Услышав заключительную тираду Пруита, Игги сам направляется к двери.
— Спасибо, — вежливо прощаюсь я, и мы выскальзываем за дверь.
Мы прокрались в холл, и я развожу мальчишек по классам.
— Мы еще с вами об этом поговорим, — обещаю я им не предвещающим ничего хорошего шепотом.
Проводив Игги, понимаю, что у меня страшно разболелась голова. Но, похоже, не от чипа, не от внедрения постороннего Голоса, не от того, что меня замучили белохалатники, а от нормальных человеческих неприятностей.
Уже прогресс.
— Вы маленькие невежественные вар-р-вары, — Газзи раздувает щеки и корчит страшную рожу. Как всегда, когда он кого-то передразнивает, директор — прямо как живой. Мне даже хочется повернуться и убедиться, что он не идет за нами по пятам.
Газ рассказывает о нашей встрече с Пруитом, и Ангел и Надж схватились за животики и сложились пополам от хохота.
— Злодеи, гнусные маленькие злодеи, — добавляет Газзи, и сам не может сдержаться и смеется.
— Но сэр, — продолжает он теперь уже моим голосом, — наши родители — миссионеры. Ложь запрещает десятая заповедь. Мои мальчики совершенно невинны и непорочны. И вообще, что такое вонючая бомба?
Теперь смеется даже Клык, который в белой школьной рубашке нисколько на себя не похож.
— А что, врать правда десятой заповедью запрещено? — интересуется Игги.
— Ни малейшего представления не имею. Давайте свернем в лес. Что-то мне на этой дороге беспокойно.
Пока школа не скрылась из виду, мы идем по главной дороге. Теперь взяли наискось через лес. Где-то здесь рядом мы должны выйти к Анниному саду.
— А на самом деле, кто бомбу взорвал? — спрашивает Надж.
Я закатила глаза:
— Они, конечно. Кто же еще?.. — Испепеляю Газзи взглядом и ужасно жалею, что на Игги это не действует. — Не знаю как, не знаю зачем, но точно знаю, что они.
— Ну… Взорвали… — признается Газ. Тот пацан обозвал меня всякими словами на площадке, а Игги кто-то засунул за шиворот записку «Стукни меня».
— Я же тебе сказал, я с этим разберусь, — поднимает голову Клык.
Тяжело вздыхаю:
— Ребята, вам всякая шваль на каждом углу будет встречаться. Всю оставшуюся жизнь. Какая бы длинная она ни была. Но вы же не будете вечно бороться с ними, выкидывая такие фортели, как сегодня. А сейчас мы себе этого совершенно позволить не можем. Наша задача стать незаметными, такими, как все. Так что сделать вонючую бомбу, взорвать ее и быть пойманными — не самый лучший способ слиться «с коллективом».
— Макс, прости нас, — по голосу слышу, что он действительно чувствует себя виноватым.
В глубине души я понимаю, почему они это сделали. Я бы даже с удовольствием посмотрела на лицо этого директора, любителя детей, когда он узнал о содеянном. Но в то же время, очевидно, что мальчишки выкинули неприемлемую и, более того, опасную штуку.
— Так, вы двое, — говорю я сурово. — Вы всех нас под монастырь чуть не подвели. С сегодняшнего дня будете в этой дурацкой школе тише воды, ниже травы. Или ответите мне сполна. Ясно?
— Чего же не ясно-то? — бормочет Газзи.
— Ясно, — неохотно подтверждает Игги. — С сегодняшнего дня превратимся в полных идиотов. И сольемся с массой.
На том и порешили.
Когда мы вернулись домой, Анна отнюдь не была в восторге.
— Мне звонили из школы, — это было первое, что мы от нее услышали еще в прихожей, вешая куртки. — Так-то вы, значит, приспосабливаетесь к новой жизни. Ну да ладно. Пошли на кухню. Я купила шоколад и печенье.
Вот какая ты у нас молодец, Анна. Все твои воспитательные способности — налицо. Я воспользовалась подходящим моментом и снова зыркнула на Газзи. От чего он сгорбился еще больше.
— Я вам только скажу, что вы меня разочаровали своим поведением. — И с этими словами Анна разлила по кружкам горячий шоколад. Она кладет мне сверху две зефирины, а я стараюсь не думать, как совсем еще недавно точно то же самое сделал Джеб во время нашего с ним разговора в Школе.
Анна открыла пачку печенья и выложила его на тарелку. Мы все на него набросились и вмиг расхватали. От школьного ланча у нас даже воспоминаний не осталось, тем более что о двойных порциях там даже речи быть не могло.