— Макс, мы вполне могли бы обойтись и без пляжа. — Газман, похоже, почему-то чувствует себя виноватым. Я полузадушенно смеюсь и протягиваю руку потрепать его волосы.
— Пляж тут, Газзи, совершенно ни при чем. Меня всякие другие проблемы достали.
— Какие проблемы? — спрашивает Игги.
Я тяжело вздыхаю и вытираю глаза.
— Всякие. Например, Голос у меня в голове. Погони вечные. Школа. Анна. Ари. Джеб. Они все заладили, что я должна мир спасти. А как? От чего? Откуда мне знать…
Ангел наклоняется и гладит меня по коленке.
— Понимаешь, когда все взорвется, почти все люди погибнут. Мы тогда будем самыми сильными и сможем улететь, найти землю, которая не взорвана и не контани… комтаними…
— Контаминирована? — помогает ей Игги, и Ангел кивает.
— Ага, это самое, контаминирована. И тогда мы сможем жить, когда все остальные люди исчезнут.
Сказанное Ангелом производит эффект разорвавшейся бомбы. Воцаряется гробовое молчание. Мы все на нее уставились.
— А-а-а где ты это услышала, моя хорошая?
Ангел снова села на колени и водит пальцем по прохладному мокрому песку.
— В Школе. Я не должна была слышать, но ты же знаешь… Они все так думали. — Она, очевидно, не придает своим новостям особого значения и начинает копать ров для песочного замка.
— А кто это собирается мир взрывать? — с негодованием спрашивает Газ.
Ангел пожимает плечами:
— Ой, многие могут. Страны разные и тому подобное. У них есть большие бомбы. Но белохалатники в Школе думали, что взорвет по-настоящему только одна компания. Бизнес-компания. Они думают, что она почти весь мир взорвет. Но только случайно.
Очень интересный поворот событий.
— И что же это за компания? — осторожно спрашиваю Ангела.
Она напряженно всматривается вдаль и сводит брови.
— Нет, не помню. Что-то похожее на название оленя. Или газели. Можно, я пойду купаться?
Даже не понимая, о чем она просит, рассеянно разрешаю:
— Иди, иди.
Она довольно достает из рюкзака купальник и бежит за Тоталом в воду. Не проходит и двух секунд, а он уже вернулся и отряхивается, обрызгав всех нас:
— Вода холоднющая. — Он поднимает нос, нюхает воздух и идет исследовать прибрежные камни.
Газ, вопросительно посмотрев на меня и получив ответный кивок, рванулся к воде, на ходу сбрасывая одежду. Игги и Надж ушли подальше и сели на большой валун у самой воды. Покопавшись в рюкзаке, они выудили оттуда по паре протеиновых брикетов.
— Ну, и как тебе это нравится? — спрашиваю я Клыка, когда мы остались одни.
Он недоуменно трясет головой, запихивая остатки бинтов обратно в рюкзак.
— Да, это сюрприз!
— Интересно, как долго она про это молчала? И почему вся эта история не всплыла раньше?
— Потому что ей всего шесть лет, и ее главная забота — это ее плюшевый мишка и ее собака. Плюс, мы даже не можем точно сказать, понимает она вообще, что именно она там услышала. Велика вероятность, что она все напутала.
Я задумываюсь.
— Даже если она перепутала детали, сама идея, что мир может взлететь на воздух, вполне правдоподобна. И то, что нас создали как образец генотипа, способного пережить катастрофу. Все вполне сходится с тем, что твердит мне Джеб.
Клык глубоко вздыхает:
— И что нам теперь делать?
— Не знаю. Надо подумать.
Мы какое-то время молчим. Руку ужасно дергает.
— Ну а это ты с чего затеяла? — спрашивает наконец Клык.
Притворяться, что я не понимаю, о чем он, бесполезно:
— Я просто страшно устала. Голос мой совершенно меня достал. Трендел без конца про мою судьбу да про рок, и как я должна мир спасать. Вот меня и зашкалило.
Никому другому я бы ни за что в этом не призналась. Я стае все рассказываю. И про Голос, и про все. Но то, что я не знаю, как со всем этим справиться, — ни-за-что и ни-ко-му! Только Клыку.
— Я на одном адреналине, на одном возбуждении живу. У меня никакого плана и в помине нет. Каждый день только одна задача, чтобы мы все живы были и все вместе. А теперь на меня все эта обрывочная информация навалилась, все эти обрывки и обломки. И ничто не складывается. Никакой общей картины не получается. Мне одной все это не по силам.
— Ари, Джеб и Анна, и Голос? Их ты называешь обрывки и обломки?
— Вот именно. Их и все-все, что с нами случилось с тех пор, как мы оставили наш дом в горах. Я совсем не знаю, что делать. Совсем. И даже притворяться больше не могу.
— Давай бросим все к черту. Найдем остров. Отгородимся от мира.
— Звучит, конечно, заманчиво. Но ведь надо и остальных убедить. Младшие, скорее всего, все еще надеются родителей найти. А я теперь еще думаю, что это за компания такая, про которую Ангел слышала. Давай так: ты нам будешь остров подыскивать, справки наведешь, а я сосредоточусь на всем остальном?