Никогда я еще ни с кем не делила свои лидерские обязанности до такой степени. Но, знаешь что, дорогой читатель, мне такое разделение очень даже понравилось.
— Ладно, давай.
Потом мы смотрели, как Ангел и Газзи играют в прибое. Удивительно, как им только не холодно. Но они даже мурашками не покрылись. Игги и Надж бродят вдоль берега. Надж собирает разные ракушки и дает их Игги — потрогать и понять, какой они разной формы. Мне хочется, чтобы время замерло. Здесь и навсегда.
Мне еще кое-что надо сказать Клыку:
— Прости меня за это и за то, что раньше…
Он смотрит на меня исподлобья. Глаза у него такие же темные и такие же непроницаемые, как и всегда. … И отворачивается к воде. Никакой другой реакции я от него и не ожидаю. Клык никогда…
— У меня чуть инфаркт не случился, — говорит он тихо. — Когда я тебя увидел, всю в крови…
И он запустил камнем далеко-далеко вдоль берега.
— Я больше не буду.
— Пожалуйста, не делай никогда никаких глупостей.
— Не буду, не бойся.
Что-то резко изменилось в это мгновение. Только я еще не знаю, что.
— Эй, — кричит нам Ангел, стоя по колено в воде. — Я могу разговаривать с рыбами.
Еще и с рыбами? Это что-то новенькое.
— Ты можешь что? — Я поднимаюсь на ноги и иду к воде.
— Я могу разговаривать с рыбами! — Вода ручьями стекает с ее длинного тощего тела, и она радостно смеется.
К нам присоединяется Клык:
— Тогда пригласи парочку нам на обед.
А Газзи, как пес, трясет мокрой башкой:
— Врешь! Заливаешь!
— И ничего я не вру. Я вам всем сейчас покажу. Смотрите! — и она ныряет обратно в воду.
Тем временем подгребают и Надж с Игги. Так что мы все в сборе для демонстрации.
— Я издалека не ослышался? — переспрашивает Игги. — Она теперь и с рыбами еще что ли разговаривает?
Вдруг на поверхность воды у самого берега всплывает шестифутовая акула. Пасть разинута, и от Газа она — на расстоянии вытянутой руки. Никто из нас не издал ни звука — так уж мы запрограммированы, не вопить в опасности. Но в глазах у всех застыл ужас.
Прыгаю в воду, хватаю Газзи и тащу на берег. Он окаменел от страха и еле волочится. Меня преследует мысль, что мою ногу вот-вот оттяпают смертоносные челюсти.
Тут и Ангел выныривает. Там не глубоко — всего только по грудь — она вполне сможет взлететь. Сигналю ей молча, давай немедленно вверх. Но она только хохочет.
— Не бойтесь, мы с ней уже подружились. Она просто приплыла поздороваться.
Акула сделала круг и уже совсем близко к Ангелу. Сердце у меня в пятках. А вдруг она только думает, что может разговаривать с рыбами.
— Давай, покажи им! Помаши им плавником! — говорит Ангел акуле, и я готовлюсь взлететь и вырвать ее прямо из страшной зубастой пасти.
Но тут, прямо у нас на глазах, акула буквально ложится на бок, высовывается из воды и слегка шевелит плавником.
— Ни хрена себе! — выдыхает Газман. Решаю признать это выражение восторга вполне допустимым. На сей раз ради исключения.
— Будьте любезны, нельзя ли и меня посвятить в то, что там происходит? — сердится Игги.
— Ангел только что заставила акулу помахать нам плавником, — все еще задыхаясь, объясняет ему Надж.
— А… ка…?
Еще три акулы выплывают к Ангелу на мелководье. И все четыре разом встают на хвост и трясут плавниками.
Ангел веселится:
— Что, здорово? Поверили мне теперь?
Тотал скачет у моих ног, взрывая песок маленькими коготками:
— Ништяк! Клево! Пусть еще разок подпрыгнут.
Колени у меня ватные. Мне бы сесть.
— Очень даже интересно, моя девочка, — говорю я заплетающимся языком. Но стараясь казаться спокойной. — Только лучше попроси их теперь уплыть поскорее.
Ангел наклоняется, что-то говорит акулам, и они медленно разворачиваются мордами в океан.
— Ты гений, — говорит Тотал Ангелу. Она выходит из воды, он лижет ее коленку и тут же плюется:
— Фу, соленое.
— Значит, Ангел может разговаривать с рыбами, — подытоживает Игги. — Только скажите мне, какой в этом прок?
Пора двигаться дальше. Скоро уже стемнеет, а нам еще надо найти пристанище на ночлег. Большинство моих сверстников суетятся по поводу очередной контрольной по математике или из-за того, что папаша с мамашей не дают им вволю потрепаться по телефону. У меня другие заботы: пропитание да крыша над головой. Должен же кто-то обеспечивать стае маленькие радости жизни.