А в годовщину Октября наша пионерская дружина превратилась в революционный полк, и все отряды активно включились в борьбу за присвоение им имен Щорса, Буденного и других героев революции. Наш класс выбрал Чапаева. Тогда еще не было анекдотов про Василия Ивановича, и мы совершенно искренне стремились получить право называться чапаевцами. Для этого надо было учиться без троек и принимать активное участие в общественной жизни. Ребята изменились на глазах! Мы были единой командой, и нам не только присвоили легендарное имя, но и сделали подарок: в классе на стене художница нарисовала скачущего на коне Чапая!
Генератором всех этих грандиозных идей была неугомонная Зоя Захаровна Елизарова, старшая пионервожатая. Во многом благодаря именно ей слава о нашей школе № 27 шла «по всей Руси великой». В Серове во время демонстраций на нас ходили смотреть, как на артистов. И мы оправдывали надежды земляков: наши колонны всегда были самые стройные, оригинальные и зрелищные – результат многомесячной подготовки и совместного участия учеников и педагогов.
Большая гордость школы – музей В. И. Ленина. Его с любовью создали ребята из выпуска моей старшей сестры Лиды Якимовой. Мы пришли, как говорится, на готовое, но очень бережно относились к каждому экспонату и продолжали поиск новых, вели переписку с другими музеями. Я горжусь, что мне довелось быть экскурсоводом музея. Посетителей было много, особенно в дни проведения выборов, когда в школе открывался избирательный участок: все, кто приходил голосовать, обязательно заглядывали к нам, в Ленинский музей.
Начинаешь вспоминать и диву даешься: сколько же времени учителя проводили с нами помимо уроков! Вместе выпускали стенгазеты, ходили в походы, выезжали к подшефным. Помню, как с Розой Геннадьевной Жемалутдиновой наша агитбригада ездила в Романово: мы отвезли в интернат книги и выступили с концертом в сельском клубе. Из-за гололеда на железнодорожную станцию пришлось идти пешком. Растянулись цепочкой и шли по лесу, подшучивая друг над другом или затягивая песни. Потом проголодались, у кого-то нашлась булка хлеба, и мы передавали ее, как эстафетную палочку, из рук в руки, отламывая по кусочку. Хлеб на морозе – вкуснотища! А потом мы ехали почему-то на платформе с углем и в город вернулись чумазые, как трубочисты. Разве такое забудешь?!
На фоне таких ярких, теплых воспоминаний сегодняшние дискуссии, чем должна заниматься школа: обучением или воспитанием, – теряют всякий смысл. В наше время об этом не спорили, все было тесно взаимосвязано. Не существовало границ между учебными занятиями и воспитательной работой.
Уроки у большинства учителей были похожи на спектакли. Та же «англичанка» Роза Геннадьевна Жемалутдинова разыгрывала с нами сценки на английском языке, мы переводили и пели модные песни популярного тогда американского певца Дина Рида, а однажды поставили спектакль на английском языке «Синдерелла» («Золушка»). У нас и костюмы были настоящие, из театра! Естественно, что язык большинство из нас знали хорошо – лично я свободно, без словаря читала «Moskow news», а позднее даже после четырехлетнего перерыва сдавала английский в университете «автоматом».
Увлекательно уводила нас в мир путешествий учитель географии Людмила Владимировна Тайболина. Рассказывала так, как будто сама побывала в каждом уголке земли.
Фундаментально преподавала историю Людмила Петровна Матафонова, все раскладывала «по полочкам» – от предпосылок того или иного исторического события до его итогов и значения.
Не могу не вспомнить замечательные уроки русского языка Веры Михайловны Константиновой, у которой правила рифмовались и легко заучивались с помощью различных карточек или игры. Именно ей я обязана грамотностью, которая сегодня многим кажется природной – ничего подобного! Основы знаний закладывает школа, и наша, 27-я, делала это на пять с плюсом.
Никто не советовал родителям нанять репетиторов, как это рекомендуется сегодня почти повсеместно; учителя сами, терпеливо и доходчиво, объясняли ребятам изучаемый материал до тех пор, пока все до единого не поймут, о чем идет речь. Как сейчас вижу: наша любимая «физичка» Нина Николаевна Видякина в сто пятый раз объясняет движение и силу тока в цепи – тщетно. В качестве последнего аргумента она проводит аналогию со зрительным залом: что, говорит, произойдет, если из кинотеатра публика будет выходить не в обе двери, а в одну? Кто-то с «камчатки» тут же обиженно выпалил: «Ну, так бы сразу и сказали!»
На химии нас ждали новые роли – например, электронов, бегающих вокруг ядра атома. Однажды Нина Григорьевна Горлаева в запале даже пуговицу оторвала от своего костюма, чтобы объяснить реакцию окисления. Зато всем стало ясно, что если пуговицу обратно пришить, произойдет реакция восстановления.