Потом наши пути разошлись. Слышал, что в годы Великой Отечественной войны Горюнов был на Северо-Западном фронте, затем воевал с японцами. А после войны снова пришел на фабрику «Красный Перекоп» и работал здесь до пенсии.
Очень жалею, что после 1925 года мне не пришлось встретиться с Горюновым. Сейчас Ивана Тимофеевича нет в живых. Но его помнят и любят в Ярославле, на его примере воспитывается молодежь.
Осенью 1925 года проходил очередной призыв в Красную Армию. Призывался и я — мне уже было двадцать два года. После медицинской комиссии подошел к военкому. Высокий, загорелый, мускулистый, стоял я перед ним по стойке «смирно», сгорая от нетерпения узнать, куда меня направят. Конечно, я мечтал о службе в Военно-Морском Флоте, над которым взял шефство комсомол. Считал себя к этому вполне подготовленным, как политически, так и физически.
Военком внимательно прочитал заключение медицинской комиссии и характеристики от фабричных организаций, пристально посмотрел на меня и, улыбаясь, спросил:
— Конечно, Борисов хочет на флот?
— Только на флот! — ответил я.
— Ну и правильно.
— Спасибо! — закричал я от радости, забыв, что стою перед военкомом.
Все поздравляли меня, завидовали. Кто из юношей не мечтал тогда служить на флоте!
Меня тоже на флот, — скромно произнес Федя Богомолов, комсомолец и спортсмен с нашей фабрики.
Мы с ним были чуть ли не первыми моряками с фабрики «Красные ткачи» и очень гордились этим. В следующем году и позднее на флот с фабрики ушло еще несколько комсомольцев-спортсменов. С одним из них, Колей Муравьевым, мы встречались не только по службе, но и на стадионах Севастополя, Баку и Москвы. Только уже не как одноклубники, а как «противники», так как служили на разных флотах.
Еще до флота я мечтал об учебе. И хотя ее пришлось отложить, передо мной была не менее замечательная школа трудной, но интересной военно-морской службы.
Незадолго до призыва мне удалось побывать на экскурсии в Крыму и впервые увидеть море. В Севастополе я любовался утопающими в зелени улицами и бульварами, невысокими, сложёнными из белого камня домами, круто спускающимися с холмов лестницами, многочисленными памятниками. Я долго не мог оторвать глаз от боевых кораблей, стоящих в бухте, с завистью смотрел вслед каждому краснофлотцу.
Побывал я тогда на Северной стороне, где на берегу бухты еще за пять лет до основания Севастополя, в 1778 году, Александр Васильевич Суворов со своими гренадерами в течение одной ночи возвел первые укрепления и заставил уйти из бухты мощную турецкую эскадру. Тогда же я многое узнал о великом русском флотоводце, «морском Суворове» — Федоре Федоровиче Ушакове, который водил отсюда, из Севастополя, русские корабли в победоносные походы. Был на Малаховом кургане, на бастионах, на Братском кладбище, осмотрел знаменитую панораму.
Тогда-то и зародилась у меня любовь к Севастополю, к морю, появилось желание пойти служить на флот.
И вот в Карабихском клубе собрались фабричные рабочие и служащие, крестьяне, родственники, друзья и знакомые призванных в Красную Армию и Военно-Морской Флот и, конечно, сами призывники. Нам давали наказ. От имени призывников я заверил, что честно будем служить Родине, а если понадобится, то и отдадим за нее жизнь.
На другой день рано утром на двух подводах в сопровождении представителя фабкома мы отправились в Ярославль. Еще через несколько часов поезд мчал нас в Ленинград…
— Ленинград! Ленинград! — сквозь сон услышал я возгласы товарищей. Раздвинулись широкие двери вагона, и мы с восхищением смотрели на город.
Сколько дум и чаяний связано с этим чудесным городом! Город Октябрьской революции, город Ленина, город революционных рабочих! Сколько в детстве разучивали мы стихов, посвященных городу на Неве!
Как-то не верилось, что буду служить в этом славном городе, на Балтийском флоте, сыгравшем такую важную роль в истории нашей Родины.
Выгрузившись из вагонов, мы построились и двинулись в город. Нас много, целый эшелон. Все здоровые, крепкие парни. Впереди флотский оркестр. Идем по Невскому проспекту, стараемся держать ногу. Вот знакомые по картинам Исаакий, Аничков мост, Фонтанка, широкие улицы, красивые дома. Вот и ворота Екатерингофских казарм, в которых будем находиться…
Обмундировали нас. Поначалу даже друг друга не узнавали: робы торчали дыбом. Всем хотелось поскорее посмотреть город, сфотографироваться в форме моряка, послать фото родным, товарищам, знакомой девушке.