Главный режиссер Севастопольского драматического театра имени Луначарского Б. А. Бертельс писал из Тбилиси, что все артисты театра, разбросанные по стране, с нетерпением ждут возвращения в Севастополь. Бертельс переслал мне стихи, присланные ему из Казахстана севастопольским актером С. Н. Архангельским.
Так думали все севастопольцы, разлучённые войной с родным истерзанным городом, такой надеждой жили они все эти ненастные годы… Думаю, что любители поэзии простят мне опубликование этих не совсем совершенных стихов. Мне они дороги как еще одно свидетельство бесконечной любви севастопольцев к своему городу-герою.
Когда немецко-фашистские войска были вышвырнуты с Кубани, из Донбасса и шли бои за Днепр, мои севастопольские друзья один за другим стали сообщать мне, что их уже вызвали в распоряжение Крымского обкома. Об этом написали Ефремов, Гырдымова, Сарина, Бакши, Подойницына…
Освобождение Крыма и Севастополя не за горами! Почему же мне нет вызова? Я нервничал. Но вот 2 октября телеграмма: «Срочно выезжайте Сочи». Подпись секретаря Крымского обкома партии. В Ивановском обкоме мне сообщили, что вызов от Крымского обкома согласован с Центральным Комитетом, но ехать мне надо не в Сочи, а в Москву, в ЦК партии. Излишне говорить о той радости, что охватила меня.
— Вот и уезжаете, — говорил секретарь Ивановского обкома Григорий Матвеевич Капранов. — А может, останетесь? Похлопочем.
— Не могу. Севастополь — моя первая любовь.
— Мы с вами неплохо поработали, жаль расставаться, — сокрушалась Варвара Николаевна.
— Согласен, поработали мы на совесть. У меня об Иванове и ивановцах сохранятся на всю жизнь самые теплые воспоминания. Но теперь пожалуйте в Крым — отдыхать, лечиться.
Обещал, как только окончится война, приехать к ивановцам, вместе отметить победу над врагом. Но не удалось. Приехал в Иваново лишь через семнадцать лет, в начале 1960 года…
В Центральном Комитете партии сообщили, что до освобождения Крыма и Севастополя меня оставляют в аппарате и поручают заняться подбором кадров для Крыма и ряда областей Украины. В январе 1944 года, когда гитлеровцы были отброшены далеко за Днепр, меня командировали на Украину: следовало на месте познакомиться с тем, как укомплектованы руководящими кадрами освобожденные от оккупантов области. Побывал в Харькове, Полтаве, Кременчуге, Кировограде, Днепропетровске, Запорожье, Мелитополе, Павлограде и под Перекопом. Не поддаются описанию разрушения, встречи с измученными людьми. Партия и правительство делали все, чтобы скорее избавить советских людей, переживших ужасы оккупации, от неимоверных лишений, вернуть им радость свободной жизни. Непрерывно туда шли эшелоны со строительными материалами, техникой, продовольствием. Люди, истосковавшиеся по свободному, созидательному труду, работали жадно, горячо, поднимая из праха родные города и села.
По мере освобождения советских городов, по мере приближения к Севастополю мое волнение возрастало. Ясно, что Севастополь в развалинах — я это видел своими глазами. Но что стало с теми, кто остался на оккупированной советской земле?
В Кировограде встретил бежавшего из оккупированного Севастополя бывшего работника городского финансового отдела. Он рассказал, что тысячи севастопольцев расстреляны, томятся в тюрьмах и лагерях. Под Перекопом встретился с руководящими работниками, которые ждали скорого освобождения полуострова, чтобы вместе с войсками войти в Крым.
Наконец, освобождена Одесса. Советские войска вступили на территорию Румынии. А Крым еще в руках захватчиков.
Но вот 8 апреля 1944 года войска 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии начали бой за Крым. Взяты Джанкой, Симферополь, Керчь, Феодосия, Евпатория, Ялта. Наши войска подошли к самому Севастополю.
— Балаклава уже наша! — поздравили меня товарищи в один жаркий весенний денек.