— Так это же Севастополь! Теперь со дня на день можно ждать приказа о взятии города. Каково там нашим!..
Немцы в своих газетах писали: «В Севастополе нет ни одного вершка земли, который не был бы укреплен и на котором не стояло бы артиллерийское тяжелое орудие». А в приказе немецкого командования говорилось: «Своей обороной крепости Севастополь немецкая армия докажет всему миру, что на этих мощных позициях можно держаться сколько угодно. Русским никогда не взять Севастополя, который держат немецкие войска».
7 мая начались решительные бои за город, а 8-го Совинформбюро сообщило, что заняты Любимовка, Сапун-гора, станции Мекензиевы горы и Инкерман… Мои друзья постепенно продвигались вслед за войсками к заветному городу, а я сидел в Москве. Душили обида и зависть к товарищам, которые, может, через день-два начнут работать, как прежде. Сознаюсь, что в те дни я был совсем никудышным работником: все мысли были там, в родном Севастополе.
9 мая весь вечер просидел у приемника. Минуты казались часами. Позывные раздались поздней ночью:
«Маршалу Советского Союза Василевскому, генералу армии Толбухину… Войска 4-го Украинского фронта при поддержке массированных ударов авиации и артиллерии, в результате трехдневных наступательных боев прорвали сильно укрепленную долговременную оборону немцев, состоявшую из трех полос железобетонных оборонительных сооружений, и несколько часов тому назад штурмом овладели крепостью и важнейшей военно-морской базой на Черном море — городом Севастополем…»
Один за другим раздавались залпы в честь воинов-освободителей. Я стоял у раскрытого окна взбудораженный и потрясенный. Наконец-то! Яркие вспышки залпов, каскады рассыпающихся в ночном небе Москвы разноцветных огней. Перед моими глазами стоял разрушенный Севастополь и наши воины, штурмующие город. Мысленно одна картина сменялась другой: выбирающиеся из развалин жители, волнующая встреча с освободителями.
В эту ночь я не заснул ни на минуту. Утром ухватился за газету. Снова сквозь ровные ряды строк проступали любимый город и все, что связано с ним.
Несколько дней ходил как в лихорадке. И вот первая весточка из свободного Севастополя, от Антонины Алексеевны Сариной:
«Горячий привет тебе из родного города. Вот уже 15 дней (мы здесь с 10 мая), как город стал снова советским и начинает постепенно оживать. Как тебе известно, города нет, одни развалины… Населения осталось очень мало, выглядит оно измученным, заморенным… Привет от всех севастопольцев. Ждали мы тебя с нетерпением, но сейчас теряем надежду.
Войдя в город, да еще вместе с армией — ты себе представляешь, что в это время делалось! — мы буквально на улице принимали уцелевших людей. Нам сказали, что удалось сохранить хлебозавод и можно получить свежий хлеб, цела электростанция (на Южной), требуется лишь небольшой ремонт локомобиля, и станция пойдет, водопроводчики обрадовали тем, что можно подать воду через городскую водокачку… Наши волнения, что мы вступили на землю Севастополя, волнения встречающих, что вернулась Советская власть, трудно описать. Здесь ходили слухи, что нас убили…
Приезжай посмотреть город и повидаться с нами».
Так, значит, мои соратники по обороне Севастополя уже взялись засучив рукава за работу. Что же я сижу здесь?
Во второй половине июня совершенно неожиданно мне предложили отправиться на работу во Владивосток. Вот тебе и Севастополь!
— В Приморье бригада ЦК ведет проверку работы краевой парторганизации… Руководитель бригады Н. В. Киселев прислал телеграмму. Просит направить вас секретарем Владивостокского горкома партии. Эту просьбу поддерживают и моряки. Многие из них знают вас по работе в Севастополе… Есть предложение рекомендовать. Ваше мнение?
Я догадывался: если направляют во Владивосток, видимо, мой опыт работы в Севастополе может там пригодиться. Неизвестно, что получится с милитаристской Японией… Многие моряки с других флотов направлены на Тихоокеанский…
— Согласен, — ответил я и попросил: — Только разрешите слетать в Севастополь[2].
В этот вечер приехала из Иванова моя семья. Когда жена принялась разбирать чемоданы, я счел этот момент самым удобным, чтобы сообщить о новом назначении.
— Во Владивосток?! — переспросила жена. В глазах ее заблестели слезы. — Опять дорога, опять неустройство…
— Оставайтесь в Москве, — предложил я.
— Этого еще недоставало. Нет уж, мы с тобой…
Через два дня я был на пути в Севастополь. До Симферополя — самолетом, дальше — машиной. Бахчисарай, Бельбекская долина, Мекензиевы горы… Выжженная, изрытая воронками земля вся в рубцах от окопов и противотанковых рвов. Разбитая электростанция, завалившиеся штольни. Не-вдалеке от спецкомбината № 2 кладбище бригады морской пехоты, которой командовал полковник Горпищенко.
2
Одновременно мне разрешили побывать в Хосте, где находилась моя тринадцатилетняя дочь Галя; я не видел ее с начала войны.