В какой уже раз в горкоме партии и горисполкоме вместе с представителями командования обсуждали мы, что следует предпринять, если вдруг… Кажется, ничего не упустили, все предусмотрели. Но «на всякий случай» и в этот раз усилили охрану предприятий, ввели дополнительные дежурства, кое-где притушили огни. Намеченное гулянье не отменяли. Оно было назначено на субботу, 21 июня 1941 года.
Вечером в субботу на улицах, площадях и бульварах Севастополя было оживленно и весело. Гулянье удалось на славу. Песнями, музыкой, танцами встретил город моряков. Лишь поздней ночью замолкли оркестры, потухли «юпитеры». Исчезла причудливая игра огней на волнах, лишь доносилось дыхание моря.
…Около часу ночи меня разбудил телефонный звонок. От начальника гарнизона сообщили: в главной базе объявлен большой сбор (мы называли его еще гарнизонной тревогой) и вводится боевое угрожаемое положение. За окном медленно таял зеленоватый свет ракеты. Издалека доносилась пальба из орудий. Тарелка репродуктора наполнилась сухим треском, и диктор сурово объявил о большом сборе и гарнизонной тревоге. Какое-то мгновение я не мог ничего сообразить. Неужели новые учения? Но почему тогда меня не предупредили заранее? Раздался второй звонок: дежурный горкома подтвердил услышанное.
Раздумывать было некогда. Сняв телефонную трубку, попросил своего помощника немедленно вызвать в горком членов бюро, сотрудников аппарата, первых секретарей райкомов. Заведующему военным отделом Иосифу Ионовичу Бакши поручил привести в боевую готовность местную противовоздушную оборону, дал указание электростанции выключить в городе свет.
Вновь позвонили: командующий флотом приглашал меня к себе. Наскоро одевшись, взял наган, противогаз.
— Что случилось? — остановила меня жена, Людмила Ивановна. — Почему понадобилось выключать свет прямо с электростанции? Во время учений вы никогда этого не делали…
Что я мог ей ответить?
— Пока спите спокойно. Если что — позвоню. По воздушной тревоге уходите в убежище.
— Война?..
Я пожал плечами. Больше вопросов жена не задавала. У нас с ней так было принято: о чем можно говорить — говорил, о чем нельзя — она понимала это по первому же уклончивому ответу и больше ни о чем не спрашивала.
От вице-адмирала Филиппа Сергеевича Октябрьского я узнал, что получена шифровка от наркома Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецова. В ней говорилось: быть готовым к возможной провокации.
— Мною объявлен большой сбор, введено боевое угрожаемое положение, — сказал командующий.
— Война? — спросил я.
— Нападение…
Помолчав немного, он стал говорить о задачах, которые нужно немедленно решать городским организациям. Я сообщил, что нами уже предпринято.
— Действуйте. Генерал-майор Моргунов будет держать вас в курсе событий.
О шифровке и принятых мерах я тут же сообщил первому секретарю обкома партии Владимиру Степановичу Булатову.
Севастополь погрузился во тьму и был наполнен движением: спешили на свои посты военные, бойцы МПВО, руководители предприятий, проносились автомашины с замаскированными фарами. У подъездов домов вырисовывались силуэты дежурных, бойцов групп самозащиты.
В горкоме меня уже ждали. Собрались председатель горисполкома В. П. Ефремов, он же начальник МПВО города, секретари горкома партии В. И. Кулибаба, А. А. Сарина и А. С. Савицкий, секретарь горкома комсомола Саша Багрий, начальник городского отдела НКВД К. П. Нефедов, заведующие отделами горкома А. А. Петросян и Н. В. Висторовский, пропагандист П. Я. Сарин, руководители ведущих предприятий и другие. За исключением Ефремова и Кулибабы, никто не знал, в чем дело. Считали, что это очередная проверка готовности, перебрасывались шутками: «Что ж, сегодня выходной день. Выспимся…»
Коротко я изложил свой разговор с командующим. Это первое в условиях фактически начавшейся войны заседание бюро продолжалось недолго. Мы решили немедленно привести в боевую готовность всю систему МПВО, вызвать на предприятия и в учреждения всех руководителей, всех коммунистов, укрыть население, обеспечить в городе порядок.
Каждый из присутствовавших знал свои обязанности.
— Есть вопросы? — обратился я к товарищам, перед тем как закрыть заседание.
— Есть! — услышал я голос секретаря горкома комсомола Багрия. — Это война?..
— Это нападение, — ответил я словами командующего.
Заседание закрылось. Люди быстро разошлись. Началась проверка явки коммунистов и команд МПВО. В горкоме непрерывно раздавались телефонные звонки. Райкомы, штабы МПВО, руководители предприятий сообщали о принимаемых мерах.