Центром политической работы являлся агитпункт горкома партии, находившийся на улице Карла Маркса в небольшом одноэтажном доме. Его легко было отыскать: на длинном красном полотнище, протянутом по фасаду, белела крупная надпись: «Агитпункт». По обе стороны входа — «окна» ТАСС, лозунги, плакаты, огромная карта театра военных действий, у которой постоянно толпился народ. Здесь всегда можно было почитать свежие газеты и журналы. Кстати, центральные газеты — «Правду», «Известия», «Красную звезду», «Красный флот», «Комсомольскую правду», приходившие в Севастополь окружным путем, мы во все дни обороны получали регулярно, с опозданием не более чем на пять — десять дней. Получали и письма, причем не только от родных и близких, но и от совершенно незнакомых людей, выражавших свои патриотические чувства.
В агитпункте, которым заведовал Павел Яковлевич Сарин, проходили встречи трудящихся города с бойцами — защитниками Севастополя. Здесь выступали писатели, поэты, артисты, лекторы.
Организация политической работы лежала на плечах заведующих отделами пропаганды и агитации горкома и райкомов партии — Михаила Ивановича Петровского, Анны Петровны Подойницыной, Николая Степановича Кичатого. Большую помощь оказывала группа работников обкома — секретарь обкома Федор Дмитриевич Меньшиков, товарищи Кувшинников, Спиртус, Соболев. Они все время находились в частях, на предприятиях, в убежищах. Замечательным пропагандистом был Федор Дмитриевич Меньшиков. Многим севастопольцам запомнились его страстные речи, задушевные беседы.
Важно было своевременно информировать население обо всех событиях. Этим не только удовлетворялся естественный интерес трудящихся к военным событиям и всей общественной жизни, но и повышалась их политическая сознательность, предупреждались всевозможные слухи. Информация всегда была откровенной, правдивой. Как бы порой ни была горька правда, мы никогда не скрывали ее. Поэтому по первому зову партийной организации население города поднималось на преодоление любых трудностей.
Когда началось третье наступление и город представлял собой сплошное пожарище, телефонная связь то и дело нарушалась, городские и районные работники не имели возможности ежедневно бывать на предприятиях и учреждениях. Городской комитет обороны направлял туда письма, в которых информировал об обстановке, ставил очередные задачи. Руководители предприятий, учреждений и партийных организаций в свою очередь письменно информировали нас, сообщали о неотложных нуждах. Стиль работы в дни обороны повсюду отличался большой оперативностью, резким сокращением заседаний, совещаний и бумаг, малым числом исполнителей. На всех партийных собраниях, по сути дела, стоял один и тот же вопрос: помощь фронту. Решения собраний звучали как боевой приказ. Никто из руководящих работников не чурался физического труда и, когда нужно, брал в руки кирку, лом, лопату.
Бюро горкома строго придерживалось плана и установленного распорядка работы, отступая от него лишь в виду непосредственной опасности. Как и раньше, я непрерывно вел рабочие записи в блокноте, и они вносили известную организованность в многообразие дел. Севастопольские тетрадки хранятся у меня тридцать лет, я листаю их, внимательно перечитываю записи, сделанные наспех, и в памяти встают картины пережитого, образы товарищей по работе, коммунистов. Многие из них вступили в ряды партии в самые тяжелые дни обороны. Хотя бы стахановка комсомолка Паша Поезд, первый «пятисотник» — токарь Головин… Высок был престиж члена партии в глазах севастопольцев. Лишь утвердив себя ратными и трудовыми подвигами, справедливо полагали они, человек вправе вступать в ряды партии Ленина.
С каждым транспортом, прибывшим в город, мы отправляли в обратный рейс женщин с детьми. И все же в городе оставалось еще много ребят. В надежных убежищах для них были открыты школы, детские сады, молочные кухни.
Действовало восемь подземных школ — две средние и шесть начальных. Большинство учащихся получало горячие завтраки. Во всех школах имелись комнаты для приготовления домашних заданий.
Первой открылась школа № 13. Она размещалась в хорошо оборудованном бомбоубежище на улице Ленина. Убежище имело два выхода: один для учащихся и учителей, другой для граждан, укрывавшихся во время тревог. У входа в убежище постоянно дежурил один из преподавателей или член родительского комитета. Дежурный обязан был следить за «воздухом», во время тревоги переводить детей в самые надежные отсеки. По окончании занятий ребята тут же готовили уроки, мастерили подарки для фронтовиков, девочки вязали теплые вещи.