С питанием становилось все хуже. На деньги, которые получала мама, а также положенные нам по денежному аттестату за отца, практически ничего из продуктов нельзя было купить. Мама достала где-то самодельную ручную мельничку, и я по вечерам молол на ней зерно, которое выдавалось на карточки вместо положенной муки, и подсушенные картофельные очистки, из которых мама готовила оладьи.
Осенью 1942 г. шли тяжелые бои на Сталинградском направлении, а затем и в Сталинграде. Отец был их участником. Об обороне Сталинграда написано очень много, сняты прекрасные фильмы, и ее считают решающим сражением войны. Но для меня и тех, с которыми я тогда общался, таким сражением была битва под Москвой.
После нее наступила уверенность, что победа наверняка будет за нами.
Трудно сказать, в чем была причина такой уверенности. Возможно потому, что стали редкими, а потом и вовсе прекратились воздушные налеты на Москву. А может быть, радио и газеты старались не драматизировать ситуацию. Во всяком случае, битва под Сталинградом казалась далекой и не такой уж важной.
Зима 1942-го показала, что без огорода нам прожить невозможно. Мы с мамой собрали то немногое, что можно было обменять на семена, и пошли по окрестным селам. В результате удалось разжиться хорошими семенами разных овощей и даже сортовым картофелем. За это нам пришлось отдать самую ценную мою вещь — гармонь, подаренную шофером отца на прощание. Не исполнилась тогдашняя моя мечта научиться играть на гармони. У мамы не было опыта огородничества. Соседи охотно делились с нами своими знаниями, кое-что удалось узнать из книг, и весной мы взялись за работу. Нам выделили два участка: один напротив дома и другой на территории завода. На ближнем огороде у нас росла всякая мелочь: редиска, свекла, укроп, морковь, салат, лук и даже мак, дальний участок давал нам основные продукты: картофель и капусту. Все свободное время оба мы проводили на земле, и она платила нам за наши старания. Ни у кого не было таких обильных урожаев и таких красивых овощей, как у нас. Соседи нередко обращались к маме за банкой квашеной капусты. Не помню, как мама ее готовила, но вкуснее мне позже не приходилось пробовать. Проблема питания для нас была решена. К тому же начали понемногу выдавать по карточкам американские продукты: яичный порошок, мясные консервы, лярд.
В Барвихе открылся заводской пионерлагерь. В кинотеатрах стали показывать американские и советские музыкальные фильмы: «Серенада солнечной долины», «Джорж из Динки джаза», «Сердца четырех», «В 6 часов вечера после войны» и т. д. В Москве в ЦПКиО развернулась выставка трофейного оружия. Стали открываться коммерческие магазины, рестораны и столовые. Между Кунцево и Москвой стала ходить электричка. По всему чувствовалось, что война подходит к концу.
Хотя война еще продолжалась, но через Кунцево уже начали двигаться с фронта на восток военные эшелоны. Мы, дети, бегали на железнодорожную станцию, общались с нашими воинами, увешанными медалями и орденами, были счастливы, если удавалось получить от них какой-то сувенир вроде иностранной монеты, слушали их байки. Они знали и не скрывали, что их перебрасывают на Дальний Восток. И вот наконец наступил долгожданный День Победы над фашистской Германией. Но война на этом не закончилась. В августе 1945 г. СССР вступил в войну с Японией. Моему отцу довелось участвовать и в ней на территории Маньчжурии. Там он заслужил последний из своих боевых орденов — орден Отечественной войны I степени.
В январе 1946 года мы наконец встретились с отцом в г. Ачинске Красноярского края. Жили за городом в военном городке. В школу детей офицеров возили в 40-градусные морозы на открытой машине. Потом был Красноярск и затем — Баку. После Красноярска с морозами до 55 градусов я попал, как мне казалось, в рай. Здесь я впервые попробовал помидоры, не говоря уже о винограде, инжире, осетрине, черной икре и многих других, незнакомых мне до того вкусностей. В моем классе учились и дружили русские, евреи, армяне, азербайджанцы, грузины, лезгины. Этот чудесный интернациональный тогда город стал для меня родным.
После окончания школы я поступил в Ленинградский кораблестроительный институт. После его окончания работал в Таллине, затем снова вернулся в Баку. С этого времени моя работа была навсегда связана с освоением шельфовых месторождений нефти и газа. Затем — Краснодар, Выборг и, наконец, Москва.