— Не так, как обычно? Да что ты несёшь?.. — прохрипела Оля. — Всё время ведёшь себя так, будто с самого начала знал…
Женька слегка замялся, а когда наконец заговорил снова, его голос звучал немного смущённо.
— Оль, я… и правда с самого начала знал. Не всё, но о многом… догадывался. Потому и хотел, чтобы вы заснули, — через сны в таких местах всегда проще понять, что происходит. А когда ты сказала про петлю, всё прояснилось.
— Да твою мать, — Оля наконец откашлялась и выдохнула, откинувшись к стене. — Знал? Откуда?
На неё наваливалась свинцовая усталость. Ну почему нельзя обойтись без загадок?
— Сталкивался уже с таким, — просто ответил Женька. — Извини, долгая история. Расскажу потом как-нибудь… когда выберемся.
— Если выберемся, — горько произнесла Оля. — Где гарантия, что нас тут не сожрут тени? Ну, те… которые Стаську и Никитоса…
Женька хмыкнул где-то в темноте.
— Когда выберемся. Это раз. Два — никакие тени никого не ели. Они вообще безобидные, только и могут, что пугать.
— Чего?!
— Того. Они вроде… рыб-прилипал. Знаешь, такие путешествуют с акулами и подбирают остатки их еды? Вот эти такие же, но питаются страхом. Поэтому они нас и пугали: звуками, всякими спецэффектами. Опасны не тени, а петля. Только она.
— А кто тогда Стасю?.. И Никитку?.. И автобус?!
— Петля, — без запинки ответил Женька. — И дом, конечно же. И его лицо — девочка. Она такая же часть этого… места, как стены или двери. Просто через неё оно может общаться и заманивать. И, может, ещё что-то делать, но я пока не знаю, что.
— Ничего не поняла, — Оля шумно выдохнула через нос. — Если петля ест всех, то что случилось в автобусе? Почему все заснули, а мы — нет? Почему он испарился вместе со звуковыми… как ты там сказал? Спецэффектами? С какой стати петля просто не сожрала всю экскурсию сразу, зачем это всё — дом, тени, Рита? Зачем нам шоу-то показывать?
Женька помолчал, а потом вздохнул и отобрал у неё бутылку воды.
— А этого я сам пока не понял. Ладно, вставай. Надо как-то выбираться наружу.
— Мы же внутри петли. Как?
— Ты всё верно сказала в тот раз, — Оля услышала, как он усмехнулся, — уничтожишь хозяина — исчезнет и петля. Если нам повезёт, даже те, кого недавно съели, могут вернуться. Но я бы на это особо не рассчитывал. Поначалу как раз так думал, потому и не парился особо, ну и… ты сама видела, что случилось.
— И как ты собираешься его уничтожать? — Оля скептически вскинула брови, забыв, что одноклассник её не видит.
В темноте её ладонь нашарила чужая тёплая рука.
— Очевидно, как. Пойдём на флажки! То есть — на теней.
========== 8. Вопрос доверия ==========
— Я могу тебе доверять? — спросила Оля, поднимаясь на ноги. Вопрос был скорее риторическим: особого выбора не предполагалось. Либо довериться Женьке, который продолжал темнить — либо остаться одной в темноте, без всякой уверенности, что их не найдёт хозяйка дома.
— Как хочешь, — прозвучало со стороны. Одноклассник по-прежнему держал её за руку, но это было данью скорее практичности, чем романтике: иначе в темноте они бы запросто потеряли друг друга. — Но я тебе ничего плохого не желаю. Честно. И никому из вас, иначе не стал бы вмешиваться.
— Ладно-ладно. Говоришь, она не полезет на нижние этажи?
— Не должна. А зачем ей? Она и так часть дома, так что ей нет нужды по нему ходить, и не спрашивай, я сам не знаю толком, как это работает. Но вниз она вряд ли пойдёт. Они с тенями так… делят территорию.
Оля в очередной раз ничего не поняла, но предпочла промолчать.
— Так… каков план? — всё-таки не выдержала она, пока они осторожно спускались по злобно скрипящим ступенькам вниз, туда, где хлопали двери и что-то протяжно клацало.
— Помнишь, я говорил, что здесь может быть запасной выход?
— Помню. И что?
— Так вот, не слушай меня. С учётом петли он тут нафиг не нужен. Но что-то за этими дверями точно есть, иначе их не охраняли бы так… ревностно.
На первом этаже Оля боязливо сжалась: слишком хорошо помнила, как они стояли на лестнице и прислушивались к каждому постороннему звуку. Помнила безумный взгляд Никитки, когда он говорил о запахе жареного мяса, и неожиданно закрывшуюся дверь.
— С чего ты взял, что тут вообще что-то есть? — она машинально понизила голос, чтобы не привлекать внимания.
— Этому дому, то есть этой петле куча лет, ты не заметила? — вопросом на вопрос ответил Женька. — Думаешь, мы первые, кто сюда попал? Думаешь, куда это… существо убирает вещи за каждым, кто побывал тут? Ему люди нужны, а не предметы, есть их оно не станет.
А ведь и правда, не станет. Когда исчез шофёр, его одежда ненужным хламом осталась лежать на сиденье. И только потом испарилась вместе с автобусом: неведомая тварь наелась и убрала за собой. И куда всё делось?
— Не станет же оно держать их на виду!
— Так оно и не держит. Просто мало кто додумается лезть туда, где что-то шипит и клацает.
Точно в ответ на эти слова сбоку раздался уже знакомый неприятный звук, от которого у Оли снова побежали мурашки по коже. Да, Женька говорил, что тени безопасны, но… он много чего говорил.
Вопрос доверия, подумала она. Я не верила ему раньше, но вынуждена верить теперь. Потому что терять уже нечего. Ещё более нечего, чем раньше.
Чтобы выломать наощупь найденную боковую дверь — одну из длинного ряда, — пришлось потрудиться. Упрямое дерево не хотело поддаваться, а по коридору вдобавок поплыл, сбивая с толку, знакомый с детства запах маминого пудинга. С клубникой.
Оля помотала головой. Не отвлекаться на галлюцинации. Нельзя, если не хочешь закончить как Никита. Она, конечно, не больна и не так восприимчива, но это не повод позволять кому-то копаться в своей голове.
Когда створка наконец треснула и упала под совместными ударами Женьки и Оли, им открылась неожиданная картина.
Внутри не оказалось маленького номера-комнатушки, как на втором этаже. Все, абсолютно все коридорные двери вели в один и тот же просторный зал, заваленный горами хлама. Тусклый свет пробивался из многочисленных окошек. С теми же решётками: не выбраться, даже если бы не петля.
— Вот это я понимаю, — прокомментировал Женька. — Погнали! Что-нибудь да найдём.
Свалка на поверку оказалась не просто большой — грандиозной. Бескрайние нагромождения хлама сбивались в причудливые пирамиды из десятков, сотен вещей: одежда, обувь, наручные часы, зонтики и кошельки. Пару раз они натыкались на остовы машин, медленно гниющие в темноте: через мутные стёкла можно было рассмотреть остатки чужих вещей. Сколько же людей здесь побывало, думала Оля. Подумать только, неужели они все…
Под рукой мелькнуло детское розовое платьице, и она поспешила отвести взгляд. Фантазию включать не хотелось, но поневоле вспоминалось грустное и страшное: как много людей в Московской области ежегодно пропадает без вести? Скольких исчезнувших так и не нашли, признали мёртвыми, перестали искать? От скольких не осталось даже носового платочка?
Оля протянула руку к махине, что стояла в углу, укрытая тенью. Пальцы наткнулись на что-то твёрдое и металлическое. Она не сразу поняла, на что именно. А когда поняла — с трудом подавила приступ истерического смеха.
Их рейсовый автобус, испарившийся с дороги вместе со всеми пассажирами.
— Жень, ты глянь, — выдавила Оля. Смех душил и не давал говорить спокойно: нерадостный смех, нервный, дурной. — Наверняка там и юбка Вивлы до сих пор лежит…