Ботинок.
Чёрный кожаный ботинок, такой, какие были у…
— Никитка?!
— Да нет, не он, — следом за ботинком показался и тот, кто его запустил. Исцарапанный, измазанный кровью, весь увешанный чужой одеждой — но живой.
Женька. Как всегда, вовремя.
— Похоже мыслим, правда? Я подумал, что это может пригодиться, — он сбросил на пол рубашку, штаны и второй ботинок. — Вещи твоего брата. Может, ёкнет чего, а?
Тварь негодующе зашипела, но Оля увидела, что руки Игоря дрожат, и поспешила выкатиться из-под страшного оскала — поближе к одежде Никитки.
Существо выбрасывало чужие вещи, как мусор. Вряд ли оно могло даже вообразить, будто кто-то использует их как оружие. Ножи, фонарики, огнестрел — да, но штаны?
Женька выбрал самую неожиданную из всех возможных тактик. И, похоже, рабочую.
— Это его рубашка, — заговорила Оля, сориентировавшись. Протянула тому, что было её одноклассником, измятую мальчишечью сорочку. — А это джинсы. А это… наручные часы, которыми он всегда гордился, потому что как у взрослого… Ты не помнишь?
Существо замерло в одной позе, не в силах сдвинуться с места.
— А это сумка. Никитка такой зануда, даже на школьную экскурсию потащил с собой учебники, — на глаза навернулись слёзы, но она продолжила, — и личный дневник. Я не буду его читать, но уверена, что он всегда писал о тебе только хорошее.
Игорь часто-часто заморгал, будто приходя в себя. Неуверенно осмотрел собственные руки, глубоко вдохнул, точно отгоняя наваждение.
— Он был твоим братом, Игорь, — прошептала Оля уже почти шёпотом, — и ты за него чуть не побил Женьку, помнишь? А эта тварь убила его. Убила — и теперь хочет захватить тебя, сделать тебя собой. И только ты можешь помешать ей, понимаешь? Понимаешь?
Больше она не успела ничего сказать. Игорь сделал стремительный шаг вперёд и вырвал из рук тонкую книжку. Личный дневник Никитки. Открыл где-то в середине, быстро пробежался глазами — и с силой отшвырнул в сторону, точно борясь с самим собой. Книжка ударилась о стенку и так и осталась лежать посреди осколков зеркала и разбросанной одежды.
— И что теперь? — одними губами спросил Женька. Оля не ответила: не сводила глаз с того, что некогда было её одноклассником.
Игорь — или не Игорь? — медленно опустился на колени, подобрал с пола что-то острое. То ли ещё один осколок, то ли обломок ножа, который так и остался расколотым в пасти истаявшей твари. Всё так же медленно, невыносимо медленно занёс его над собственным горлом.
Оля поспешно отвернулась: этого она видеть не хотела.
Но против своей воли — услышала.
Сочный хруст взрезанной плоти сменился неистовым воем, даже более громким, чем тогда, когда она ткнула в пасть твари ножом. К вою примешался грохот: пол заходил ходуном, затряслись, как при землетрясении, стены.
— Дом рушится, — крикнул ей на ухо Женька, — петля сейчас исчезнет! Валим! Валим!
Оля не запомнила, как они бежали к выходу, то и дело поскальзываясь и подхватывая друг друга. Не запомнила, как рыдала на ходу, как слёзы застилали глаза и мешали пробираться наружу. Не запомнила, как оба добрались до двери, уже даже не открытой — выломанной, сбитой с петель, — и выскочили наружу, покатившись по траве. И долго смотрели, как медленно проламывается крыша зловещего особняка, а из-за хмурых туч потихоньку выглядывает солнце.
А потом дом разрушился, и лес вместе с дорогой навсегда ушли в небытие.
Когда Оля открыла глаза, автобус как раз подъезжал к Москве.
Как это часто бывает около столицы — они стояли в пробке. Бесконечный поток машин продвигался черепашьим ходом, а их рейсовая громадина на пятьдесят пассажиров плелась и того медленнее.
Стаська сидела рядом и увлечённо читала книгу. Очередное фэнтези, да?
Оля всхлипнула, уставилась на подругу, как на воскресшую из мёртвых — а, впрочем, почему «как»? Та оторвалась от чтения и подняла глаза:
— Чего ты? Ты что… плачешь?
— Стаська… — пробормотала Оля и вытерла лицо рукавом чистого белого кардигана. — Господи, Стаська… да нет, ничего. Всё в порядке. Просто… что-то нашло.
Из-за спины послышался шорох.
— Девчат, — высунулась с заднего сиденья лохматая русоволосая голова, — у вас попить не найдётся? А то я это, свою забыл, а сам…
— Никитка! — охнула Оля и ощутила, как к глазам снова подступают слёзы. — Живой!
Никитос удивлённо заморгал.
— А с чего мне быть дохлым-то? Эй, тебе что, кошмар приснился, где все умерли? Чего у тебя лицо такое?
— Никит… — она попыталась поаккуратнее подобрать слова, но не получилось, — слушай, Никит, а как там Игорь?
— Игорь? — переспросил Никита. — Какой ещё Игорь? Оль, ну ты какая-то совсем странная сегодня. Не знаю я никаких Игорей и никогда не знал! Ты меня точно не спутала ни с кем?
— О… правда? — Оля попыталась натянуто улыбнуться. — Тогда извини. Видимо, и правда напутала.
Она отвернулась к окну и включила музыку в плеере.
========== Эпилог ==========
Вивла надрывалась, как сбрендившая сирена. Судя по её негодующим воплям, девятый «Б»-класс был виноват во всём: в том, что на дороге возникла пробка, в том, какая сегодня плохая погода, и особенно — в том, что водитель исхитрился содрать с бедной учительницы лишние сто рублей за дорогу. Злая как чёрт, теперь преподавательница отрывалась на учениках: заставляла их строиться в дебильную колонну и шагать за ней, как младшеклассники.
Оля поискала взглядом Женьку. Она собиралась поговорить с ним ещё с тех пор, как проснулась— но тот сидел на другой половине автобуса, а привлекать лишнее внимание не хотелось.
Знакомый чёрный свитер обнаружился в толпе довольно быстро: кто ещё будет одеваться как на Аляску в начале осени? Вот только шёл он не вместе со всеми, а в другую сторону. С каждым шагом удаляясь всё дальше от экскурсионной группы.
Понятно. Опять слинять решил.
— Эй! Стой! — Оля ужом вывинтилась из колонны и юркнула в толпу вслед за приметным свитером. — Женька, а ну стоять!
— Чего тебе? — одноклассник остановился в полушаге от неё, скорчил скорбную мину. — В гробу я видел эти экскурсии, сама же знаешь. Все знают. Так Вивле и передай.
— Так, погоди, — она нахмурилась, — ты что, домой собрался?
— А что такого? — он пожал плечами. — Я так уже делал. Что я забыл в том музее?
Оля начинала закипать. Наяву, когда всё закончилось, Женька снова стал таким, каким его знал девятый «Б»: аутсайдером и прогульщиком. Особенно по части школьных мероприятий.
— А то такого! Ты не забыл, что обещал мне? Там, в особняке. И не придуривайся сейчас, будто ничего не помнишь!
Тот приподнял брови и едва заметно усмехнулся.
— Если честно, я надеялся, что это ты не вспомнишь. Но ладно. Хорошо, убедила. Уговор есть уговор, в конце концов.
— И? Кто ты всё-таки на самом деле? Откуда так много знаешь обо всяких тварях? Как мы вообще попали в ту петлю? Я хоть когда-нибудь узнаю?
— Обязательно, — заверил Женька. — Обращайся в любой день. Но не сегодня! Если Вивла меня поймает, скандал будет на всю Москву, так что сейчас мне пора бежать, сорри.
Оля не успела возразить. Одноклассник скрылся в толпе с таким мастерством, что оставалось только позавидовать.
Вот же чёрт, выругалась она про себя. Хрен знает, когда его на урок в следующий раз принесёт.
Ну и ладно. Обещал — значит, расскажет. Только пусть не думает, что Оля теперь оставит это просто так или забудет об уговоре.
Она едва заметно усмехнулась и пошагала в сторону экскурсионной группы, пока никто не заметил её отсутствия.