Мы с Сашей шли домой молча.
— А они порядочные идиоты — эта брандовская компания, — проговорил Саша. — Ну, прощай…
20 ноября.
Уже давно не ходит Бранд в школу. За это время мы три раза видели отца Бранда. Он приходил к Петрону просить его. Марья Петровна рассказала нам об этом и прибавила:
— Ну, как же вы думаете — надо исключить Бранда или оставить?
Мы все стали громко высказывать свое мнение. Одни говорили — исключить, другие кричали, что все шалят, и Бранда жалко и не надо исключать. Вчера о нем говорили на совете.
Его решено послать на испытание — узнать, не дефективный ли он мальчик.
Марья Петровна рассказала нам, что это значит. Врач определит, здоров ли он умственно. Потому что, если он нездоров, то он не виноват в своих шалостях, и его надо лечить.
Мы с нетерпением ждали, что скажет доктор.
Ребята уже все забыли историю с Сашей и отлично с ним разговаривают.
22 ноября.
Доктор нашел, что Бранд совершенно здоров. Все происходит от страшной его распущенности. Опять приходил отец его и просил Петра Ивановича. Он обещает, что сын его больше не будет трогать Рейзина. Однако еще неизвестно, оставят ли его.
25 ноября.
Вчера Витя, я, Иванов и Саша ходили навещать Рейзина, Рейзин живет на самой окраине города, в татарской слободке. У нас в городе много татар, но они учатся в отдельных школах. Школы от них близко, но ни евреев, ни русских туда не принимают и все ученье ведется на татарском языке. Поэтому Рейзин и ходит в школу так далеко в центр города.
Нас встретили на пороге кухни отец и мать Хаима. Отец его высокий и худой — будто скелет один. На нем поверх рубашки надет жилет.
— Вы пришли навестить Хаимку? — радостно проговорил он. — Что же, пожалуйте, молодые люди, пожалуйте. Хаимка совсем не заразный. Ой, он же будет так рад. Рива, скажи там Хаимке, — молодые люди, его товарищи, пришли его навестить, — сказал он матери Хаима.
Пока мы раздевались в кухне и стояли немного, чтобы не входить к Хаиму сразу, с холода, мы слышали, как мать что-то шептала Хаиму.
На пороге, между кухней и комнатой, появилось двое маленьких ребят — мальчик и девочка. У них были большие глаза и смотрели они на нас, как на диковинное что-то. Девочка сосала палец.
Витя нарочно высунул ей язык и она сейчас же убежала.
— Ну, входите, молодые люди, входите, — засуетился отец Хаима и стал отодвигать с дороги стулья, чтобы пропустить нас в комнату.
— Какие славные дети, здоровенькие, просто смотреть на них прелесть, — сказала жена.
Я сейчас же понял, что родители Хаима плохо говорят по-русски.
Мы вошли к Хаиму. Он лежал на широкой, нечистой какой-то кровати. Тут же в комнатке шьет его отец. Стоит машина, валяется работа! По полу всюду разбросаны клочки материи, ваты, нитки.
Брат и сестра Хаима стояли у стола и смотрели на нас. Они оба такие же, как Хаим, в веснушках и на голове мелкие кудряшки, только глаза у них большие.
В кухне горит небольшая чугунная печка, и там жарко, как в бане, а в комнате даже прохладно.
— Вы пришли? — слабо пробормотал Хаим.
Мы все стали у кровати Хаима.
— Ну, здравствуй, — проговорил Витя и Иванов, я и Саша молчали.
— Здрасте, — тихим голосом отвечал Хаим.
Я разговаривал с ним мало. Я больше люблю слушать и смотреть.
Пока ребята разговаривали с Хаимом, я еще раз оглядел жилище Рейзиных. Все оно бедное, бедное. На стенах — зеленые пятна, и воздух очень спертый. На гвоздике, возле швейной машины, на которой шьет отец Хаима, висит керосиновая лампа. Хаим как-то говорил, что у них лампа называется "молния". "Это, верно, она и есть", — подумал я…
Под лампой, прямо на столе, сидел отец Хаима и шил что-то темное. Он низко склонился над работой. Когда я все рассмотрел, я опять повернулся к ребятам и стал слушать.
— Когда в школу придешь? — спросил Витя. ("Вот дурак, мелькнуло у меня, — видит, что больной, и спрашивает, когда в школу придет".) Но это он просто так — чтобы сказать что-нибудь.
— Не знаю, я еще больной.
Все помолчали.
— Да, ты знаешь, Бранда кажется исключают. Его отец ходит теперь каждый день и просит Петрона, — горячо сказал Витя.
— Да, да, — подтвердил Иванов.
Хаим слабо так, как больной, улыбнулся.
В это время отец Хаима оставил работу и подошел к нам.
— Скажите мне, пожалуйста, молодые люди, — спросил он, — что за ребенок этот Бранд? И чего он хочет от нашего Хаимки? Хаимка, слава богу, не хулиган, тихий себе мальчик, никого не трогает… Ведь теперь же не царское время.