Мы с этим не согласны.
3 января.
Сегодня у нас началось ученье. Пришел после болезни Рейзин, худой, худой. Марья Петровна подозвала его к себе, спросила, как его здоровье.
Рейзин, по обыкновению, смутился, улыбался и не отвечал.
— Ну что, все такой же застенчивый остался?! — сказала Марья Петровна. — Иди. Думаю, что ты, Бранд, не будешь трогать больше Рейзина?
Бранд ничего не ответил.
Бранд и Гонский уселись было рядом, но Марья Петровна их рассадила.
Мы начали учиться. После перерыва всегда кажется, что все, все забыл. Вот если бы у меня спросили утром таблицу умножения, я бы все перепутал. А сейчас уже вспомнил. И вообще в первый урок кажется, что голова пустая.
Марья Петровна просмотрела наши тетради и сказала, что видно, мы все-таки занимались.
— Не только гуляли, — засмеялась она. — Ну, Рейзин, поди-ка к доске. Посмотрим, не забыл ли ты все за болезнь.
Рейзин у нас слабый ученик. Он бы может учился лучше, если бы так не мямлил во время ответов. Марья Петровна, когда отпускает его на место, всегда говорит:
— Ну, иди, намучилась я с тобой.
Так было и теперь. Он очень плохо отвечал по арифметике. Я видел, что Гонский все время смеялся.
Рейзин сел на место красный и смущенный.
10 января.
Вчера опять произошло одно событие, которое показало нам, что Бранд не успокоился. Он всю неделю был тихий, это для него чудо. На переменках он все время с Гонским, шепчутся, прячутся.
Несколько раз они ходили вокруг Рейзина, но так как с Хаимом был Зархи, они его не трогали.
Теперь они стали задирать Витьку… На днях Витя дал Гонскому в зубы, за то что он при нем сказал о Рейзине:
— Этот жиденок труслив, как зайчишка, я с ним вмиг справлюсь.
— Ах, ты сволочь, — крикнул Гонский. — Ты не фасонь, не думай, что если приятель с Ивановым и Чевичем, так не получишь.
— Я и сам с вами справлюсь, — крикнул Витя.
— А вот поглядим, как справишься, — угрожающе пробормотал Гонский.
Несколько дней назад, я проходил после обеда мимо школы и вдруг увидал Бранда. Он стоял и разговаривал с группой беспризорных.
"В чем дело? — подумал я. — Интересно бы выследить"… Бранд стоял ко мне спиною и меня не видел. Я решил узнать в чем дело и вошел в здание почты. Высунул слегка голову и смотрю. Бранд что-то им говорит, говорит, а они кивают головами, дескать поняли. Потом Бранд вынул из кармана коробку и роздал им все папиросы.
"Вот так штука! Что бы это могло быть?" — думал я. Назавтра я рассказал об этом остальной тройке наших ребят.
— Ясно, что-то они замышляют, — вскричал Саша.
— Надо будет за ними следить, — сказал Иванов.
Витя и не думал, да и мы не догадывались, что затеяли Бранд и Гонский все дело против него.
А вчера все объяснилось.
Витя спешил домой, и после четвертого урока не стал нас дожидаться и ушел. Мы провозились еще немного, потом пошли. С нами шли еще Бронов и Шипянский.
Выходим на улицу, слышим крик. Мы побежали.
Смотрим, стоит Витька, беспомощный такой, а беспризорные, их было четверо, бросают в него камешки. У Вити ничего нет, он вертится во все стороны, а камешки попадают ему то в спину, то в грудь, то в лицо.
Пока мы добежали, беспризорные (у них наверно вышли все камешки) обступили Витю и стали дергать его за пальто, толкать его, трепать.
В это время мы и подбежали. Хорошо, что во-время, иначе Витьке пришлось бы плохо.
Нас было теперь шесть человек, их только четверо.
— Ребята, — закричал Витя, когда увидел нас, — на помощь!
Мы наскочили на беспризорных, стали их отталкивать. Начали останавливаться прохожие, собралась толпа… Кто-то хотел звать милиционера, и мы поспешили убежать. Мы порядочно потрепали беспризорных; но и нам досталось. Почти у всех у нас были расцарапаны руки, а у Вити кроме того вырван рукав пальто.
Мы бежали до следующей улицы. Потом мы остановились. Витя заплакал и сказал, что за пальто ему достанется от матери. Иванов решил пойти с ним и объяснить в чем дело.
11 января.
Сегодня мы все пришли в школу раньше обычного. Мы еще волновались из-за вчерашнего.
— Это, конечно, подстроил Бранд, — сказал я. — Тогда возле почты он их подговаривал.
Ребята со мной согласились… Мы решили, чтобы не поднимать бузы на всю школу, самим расправиться с Брандом.
Мы очень боялись, что в школе станет известно об нашей уличной истории и нам попадет от Петрона… Петрон стал в последнее время страшно строгий. Он говорит, что мы распустились, и нас надо подтянуть. Теперь чуть-что, тянут к нему в канцелярию, и он отчитывает. К концу уроков мы поняли, что Петрон ничего не узнал, иначе уже была бы трепка.