— Порви, — сказал я.
Витя схватил листок, разорвал и смял. В это время в класс вошел Бранд.
— На, получай свою гадость, — крикнул Витя и угодил ему туго смятым бумажным клубком в глаз.
— Я Марье Петровне пожалуюсь, — заревел Бранд.
— Можешь жаловаться хоть Петрону, — крикнул Витя.
Действительно, пожаловался. Марья Петровна разобрала в чем дело и сказала:
— Мне это все надоело. Ты сам виноват, Бранд… Тебя надо убрать из нашей школы.
Бранд потом ходил с мокрым платком у глаза.
8 февраля.
Уже две недели лежит у нас снег, и лед на лужах стал совсем крепкий. Это у нас редкость — такая долгая зима. Мы скользим на калошах по льду, играем в снежки.
Сегодня мама посердилась на меня, что я так быстро порвал новые калоши…
— А я виноват? — сказал я. А потом подумал, что, пожалуй, и виноват. Не скользил бы на калошах. Но так хочется покататься на льду…
Сегодня Орлов принес в школу один конек…
Ему подарила его тетка. На большой переменке мы вышли во двор. Он привязал конек веревочками и стал кататься. Все ему завидовали. Стали просить, чтобы он дал покататься. Но он ужасный жадина. Никому не дал. Тогда Гонский подставил ему ногу, он упал и пребольно ушиб колено. Марья Петровна сердилась на Гонского. Мы нашли, что ничего особенного в этом нет. Мы всегда подставляем друг другу ножки. Марья Петровна за него заступилась потому, что он такой хороший ученик, и она его любит…
15 февраля.
У нас в классе стало совсем тихо. Бранд и Гонский никого не трогают, Рейзин не плачет, никто не жалуется. Это прямо что-то необычайное.
Марья Петровна сегодня сказала, что и не нарадуется на нас.
20 февраля.
Все тихо… Хожу в школу, готовлю уроки и посещаю пионерский клуб… Меня выбрали там старостой в читальном зале. Надо следить за порядком, чтобы ребята не шумели, не рвали книг и журналов и не мешали друг другу читать. С мамой не ссорюсь.
27 февраля.
Сегодня Гонский и Бранд пустили в коридоре "шутиху"… Она делается так: в мундштук от папиросы насыпают порох; завязывают мундштук с одной стороны, а с другой зажигают. Он летит. Это называется "шутиха". Мы все и ребята из других групп с удовольствием смотрели, как летела по коридору эта горящая штука. Многие визжали от радости. В это время в коридоре показался Степан. "Шутиха" хлоп его по лбу. Он ее сейчас и потушил. Мы думали — он рассердится, а он только смеется. Все ребята очень его любят за то, что он такой добрый. Он ребятам все спускает и никогда не жалуется.
Это было интересно. Мы решили как-нибудь собраться у кого-нибудь из товарищей и пустить "шутиху".
5 марта.
Вот и кончилась наша зима. И быстро наступила весна. У нас всегда так бывает — зима короткая, весна ранняя, ранняя. А то вдруг зимой совсем весенние выпадают дни. Сегодня Марья Петровна объявила, что скоро начнутся у нас весенние экскурсии. Мы обрадовались, мы очень их любим.
11 марта.
Вчера мы ходили осматривать единственный в нашем городе большой завод "Кость": На нем делают костяные пуговицы. Когда мы вышли с завода, у меня голова кружилась. Там все такое большое, большое. Громадные чаны, в которых кипит вода. Туда бросают кости, чтобы от них отстало мясо. Всюду ремни, машины для распиливания костей. Так и кажется, что все вокруг вертится, гудит, шумит. Но интересно страшно.
И тут у нас не обошлось без истории с Брандом. Ну просто, не знаю, когда он оставит в в покое Рейзина. Вот сколько с ним историй и ничего не помогает.
Там, на заводе, устроены эти чаны. Они такие громадные и в них кипит вода. И смотреть туда страшно. Вокруг, правда, решетка, но она не очень высокая, потому что иначе рабочим неудобно было бы бросать в котел полные мешки костей. Если нагнуться, можно упасть в этот страшный чан. Марья Петровна очень волновалась, пока мы проходили мимо чанов.
— Проходите, проходите, — говорила она… — Не задерживайтесь.
Мы шли гуськом, так как дорожка мимо чанов неширокая. С другой стороны деревянная стенка. Между Рейзиным и Брандом было человека четыре. Вдруг Бранд пролез вперед, протиснулся к Рейзину и сказал:
— Вот я тебя сброшу в котел, сваришься вместе с костями. — А сам при этом смеется.
Я сам всего этого не видал, но ребята говорили, что Рейзин ничего Бранду не ответил. Он только вышел из ряда, стал возле стенки и прислонился к ней, как будто приклеился. И стал бледный, бледный.
Ребята все остановились, ряд задержался.
— Ну проходите, чего вы задержались, — громко прокричала Марья Петровна. Она была позади всех.