Дело, оказывается, было так. Когда Марья Петровна и часть ребят уже перепрыгнули через канаву и исчезли за поворотом, что ведет в город, Бранд подошел к Рейзину, который сильно отставал, и сказал:
— Вот ты через канаву не перепрыгнешь.
— Не твое дело. Перепрыгну, когда надо будет, — сказал Хаим.
— Нет, не перепрыгнешь… Потому что ты — трус… Смотри, как я — взад — вперед, взад — вперед — и Бранд несколько раз перепрыгнул через канаву. Еще бы… Канава ведь неширокая, и что ему стоит? Он такой здоровый.
— Вот видишь! Ну, прыгай! — приставал Бранд.
— Захочу и прыгну, — сказал Хаим.
Девочки говорили, что у него был страшно усталый вид, и лицо будто пылью покрыто.
— Даже не знаю, как он мог прыгнуть, — волнуясь, говорила Наташа.
— Э-э… захочешь. А ты захоти.
— Ну, чорт с тобой… Думает, только сам все может, — негромко сказал Хаим, подошел к канаве и перепрыгнул на другую сторону.
— Э-э… ты один раз. А ты несколько, так, как я, — настаивал Бранд.
— На, смотри, на, — крикнул Хаим и опять перепрыгнул на нашу сторону.
— Ну, чорт с тобой. Иди, — сказал Бранд.
— Мы уже думали, что ничего не будет, — рассказывала Наташа, — перепрыгнули через канаву и пошли. На той стороне оставались только Оля и Паша Алексеева. И вдруг страшный крик раздался за нами… Мы обернулись и увидали, что Рейзина нет.
— Он толкнул его, он подставил ему ножку… Рейзин в канаву упал, — кричали Оля и Паша…
Мы подбежали к канаве и крикнули — "Рейзин, вставай!" — Вдруг смотрим, Рейзин не движется. Скрючился так, будто мертвый… Мне стало страшно, страшно, — докончила Наташа, — и я, да и все девочки бросились догонять вас (т. е. нас). А мы себе уходили с Марьей Петровной вперед. Мы успели уже дойти до другого угла, когда вдруг услыхали страшные крики.
Мы обернулись, — смотрим бегут наши девчонки, как сумасшедшие, и что-то кричат. Мы даже вначале не разобрали.
— Рейзин, там Рейзин. — кричала Наташа, и из глаз ее текли слезы. У всех девочек был испуганный вид.
— Что, что такое? — крикнула Марья Петровна и бросилась бежать обратно. За ней побежали и мы все. Марья Петровна спустилась сама в канаву, за ней спрыгнули туда самые наши крепкие ребята, и все вместе онивытащили Хаима наверх.
Он был желтый, желтый. Я никогда не видал мертвых, но девчонки уверяли после, будто мертвецы именно такогоцвета. Глаза его были закрыты, а губы синие и крепко сжаты.
— Он в обмороке, — крикнула Марья Петровна, — скорее постучите в первый же дом и попросите воды и нашатырного спирту.
Кто-то из девочек бросился бежать, а Марья Петровна стала вызывать у Хаима дыхание гимнастикой. Через несколько минут Хаиму дали нюхать спирт, брызгали ему в лицо водой, — Марья Петровна все поднимала и опускала его руки… Иванов, Саша и Наташа ей помогали.
Мы все стояли вокруг и следили за всем, что делалось. Мы прямо дыхание затаили от страха. Многие девчонки плакали. Мне было жаль Хаима. Когда я случайно прикоснулся к своим глазам, я увидал, что они были мокры.
Ну, да ни черта, в этой суматохе никто и не заметил.
Наконец Хаим вздохнул и открыл глаза. Он посмотрел вокруг, сейчас же закрыл их и страшно застонал.
— Что у тебя болит? — спросила Марья Петровна.
Он указал своей худой и бледной рукой на ногу.
Когда Хаим окончательно пришел в себя, выяснилось, что он не может встать на ногу.
Марья Петровна послала нас позвать извозчика.
Хаима уложили, села Марья, Петровна и Иванов и поехали в школу, чтобы показать Хаима школьному врачу.
Мы поспешили в школу.
Оказалось — у Хаима сломана нога. Канава хоть и неглубокая, но он очень неловко упал и потому сломал ногу.
Послали за его родителями.
Я видел, как отец и мать Хаима, бледные и встрепанные, бежали в лекарскую, где лежал Хаим.
Они спешили и толкали друг друга. Мать всхлипывала и ломала руки.
Среди ребят было страшное волнение.
— Сволочь Бранд, и только, — говорили ребята.
Я побежал к лекарской и через стеклянную дверь стал смотреть внутрь. Хаим лежал на диване страшно бледный и стонал. Над ним стояли отец и мать. У обоих из глаз капали слезы. Что-то горячо говорил Петрон, как будто уверял их в чем-то. Тут же была Марья Петровна и докторша. Они что-то делали с Хаимом. Через несколько минут Хаима увезли в больницу накладывать гипс.
18 марта.
Вот уже три дня прошло с того случая, а мы все еще не успокоились.
После того как Хаима увезли, нас отпустили по домам. Как мы узнали потом, Петрон нашел, что мы слишком устали и взволнованы, чтобы могли толком понять, что будет он нам говорить.