- Так, значит, "работали вместе, а результат решили хапнуть себе", - протянула Дафна, поудобнее устраиваясь на коленях у Видящей.
- "Мы же добрые, нам можно", - подхватила Падме. - Любопытная логика.
- Счастье для всех, даром, и чтобы никто не ушел обиженным", - Драко продолжил внимательно изучать подсовываемую ему литературу, и тут же нашел в своих воспоминаниях подходящую цитату.
- Ну, - покачал я головой, - в хорошем случае это была вы просто инверсия.
- Инверсия? - заинтересовалась Луна.
- Это вроде как бы на нашем месте на вершине оказались бы Уизли, - Драко слегка скривился от такой перспективы, а вот Джинни заинтересовалась... впрочем, весьма отстраненно, - а мы, Малфои, подкапывались бы под существующий порядок... Впрочем, думаю, полного совпадения бы не было. Хотя... Кто знает?
- Кто знает... - поддержал я вассала. - Но, боюсь, все серьезно хуже, и те, кто прервал ритуал, пытаясь завладеть его результатами - действительно были идеалисты и альтруисты.
- Боишься? - удивилась Джинни.
- Да, - кивнул я, находя успокоение в поглаживающей мои плечи руке Миа. Перед глазами плескалось в мертвые берега алое море. - Потому как результаты были бы совершенно непредсказуемы.
- Оставим это, - прервала философские размышления о природе людей Миа. - Драко, лучше скажи: ты все еще читаешь дневники своего предка?
- Уже большей частью прочитал, - кивнул наш бриллиантовый принц.
- Тогда объясни мне, пожалуйста: с чего это Годрик Гриффиндор был таким уж сторонником равноправия? Особенно, если учесть время, в которое жили Основатели: как раз конец Темных веков, феодальная система еще только формируется, но ответ на вопрос "являются ли крестьяне людьми" - еще отнюдь не представляется очевидным. И тут появляется фанатичный сторонник всеобщего равенства, готовый подраться с побратимом ради каких-то там магглорожденных...
- Нет-нет-нет, - покачал головой Драко, уплотняя руку, обвивающую талию Дафны, и смещая ее вниз при полнейшем попустительстве девушки. - Жаждой равноправия Годрик Гриффиндор отнюдь не страдал. Просто он искренне и страстно ненавидел всех магглов скопом, и ему была ненавистна сама мысль, что какой-то волшебник может оказаться под властью маггла. А ведь власть семьи в те времена была более чем нешуточной. И Годрик требовал обязательно забирать каждого магглорожденного из семьи. В те времена о таком понятии как "каникулы" еще не задумывались. (Или "уже" не задумывались: Рим был позабыт, до Возрождения Античности оставалось еще не меньше трех веков). Так что магглов, которых забирали в Хогвартс из семьи, могли увидеть родителей разве что по окончании обучения.
- Но ведь он настаивал на одинаковом обучении для потомственных волшебников и магглорожденных, - вскинула голову Джинни, которой не нравилось такое вот разрушение авторитетов.
- На одинаковом, - с горькой усмешкой кивнула Миа, поудобнее устраиваясь у меня на коленях. - И толку? В те времена еще не было распространено "оставим ребенку детство". Маги начинали тренировать своих детей с четырех-пяти лет. И к одиннадцати годам, к моменту поступления в Хогвартс - это уже были сильные, знающие волшебники. А магглорожденные - в том же возрасте приходили, не зная и не умея ничего. Вот и подумай: по ходу обучения эта разница уменьшалась? Или только росла? При одинаковом-то преподавании? Вот и получалось, что по окончании Хогвартса чистокровные маги - становились настоящими, сильными волшебниками, а магглорожденные - в лучшем случае недоучками, которых натаскивали как следует на пару-тройку заклинаний, не объясняя сути и смысла заклинаний и ритуалов. Такое вот "всеобщее равенство".
- Вот-вот, - поддержал Драко. - А Салазар считал, что если что-то делаешь, то это надо делать хорошо. Отсюда и идея предварительной подготовки, которая помогла бы подравнять магглорожденных и чистокровных...