Впрочем, погружаясь в свои размышления и осознания, Ару никогда не отказывал братьям в помощи. В частности, обитатели крафтуолдов вот уже несколько тысячелетий употребляли имя Тигра Теней в качестве особенно грязного ругательства и страшного проклятья, после того как Ариман заявился в Саргаб и попросил Аруэриса помочь ему с поисками Черной библиотеки.
Вот и сейчас, получив от меня ментальную просьбу, Ару немедленно согласился помочь, и прошелся по ауре нашей с Миа добычей как щеткой, вычищая из нее все маячки, которых нашлось более десятка, и устанавливая некие заклятья, которые должны были помочь в следующем этапе обработки.
Разумеется, вернуться в срок нам не удалось. И, когда мы оказались возле Больничного крыла — двери уже были закрыты. Однако, как я уже упоминал, проникновение туда, где мое присутствие наименее желательно — это моя специализация, и закрытая дверь, пусть и снабженная магической сигнализацией, препятствием не стала.
А утром нас посетил Верховный чародей Визенгамота, глава Международной конфедерации магов, директор Хогвартса и так далее, А.П.В.Б. Дамблдор.
— Знаешь, Гарри, — начал он, блеснув очками, — есть вещи, которые мне, как Верховному чародею Визенгамота, наверное, не стоило бы знать…
— Как Верховному чародею? — спросил я, притянув Миа к себе. — Или как директору школы?
— Боюсь, что именно как Верховному чародею, — пожал плечами Дамблдор.
Я склонил голову.
— Простите меня, я оказался чересчур самоуверен. Пытаясь избавить миссис Лестрейндж от возможно имеющихся в ее ауре поисковых заклятий, я повело ее через варп, но не учел, что в то время, когда она обучалась в Хогвартсе, здесь еще не было уроков магии Хаоса, и она просто не умеет противостоять соблазнам Шепота варпа. А ведь я должен был догадаться, что шепот может предложить ей кое-что непреодолимо притягательное.
— Что с ней случилось? — встревожился Дамблдор.
— Регрессировала, — тяжело вздохнул я. — Сейчас она выглядит как девочка-подросток, уверена, что ей — тринадцать лет, а четырнадцать — будет этим летом, и что она — не Беллатрикс Лестрейндж, а Марта Олдридж. И она очень возмутилась, когда мы с Гермионой рассказали ей, что в шестнадцать лет она приняла Метку и служила Тому-кого-нельзя-называть. Она кричала, что это невозможно и этого не может быть… Когда же я ткнул ее носом в Метку на ее левом предплечье — с ней случилась истерика, и пришлось потратить на нее половину запасов успокоительного зелья Дома… того дома, где она сейчас.
Дамблдор, встревоженный было моей историей, заметно расслабился.
— Надеюсь, Гарри, теперь ты понял, насколько коварен Хаос, и как опасно неумелое с ним обращение? Впрочем, я не вижу в случившемся ничего страшного. Думаю, что без воспоминаний о пребывании в подчиненном состоянии, кровавом угаре, пытках, убийствах и издевательствах — девочка отлично обойдется.
— Признаться, я тоже так думаю, — возражать у меня не было ни малейшего желания. — Вот только вместе с памятью о взрослых годах миссис… — Дамблдор сверкнул очками, и я, как послушный и несколько наивный мальчик не стал произносить фамилию. — …В общем, она забыла все, чему ее учили в школе. Нельзя ли как-нибудь…
— Хорошо, — медленно и торжественно кивнул Дамблдор. — Я оформлю перевод из Дурмстранга ученицы четвертого курса, Марты Олдридж. Надеюсь, с первого по третий курс она программу помнит?
— Вроде помнит, — пожал плечами я. — Но, сами понимаете, мы ее не опрашивали и экзаменов не проводили.
— Постарайтесь проверить и, если потребуется, подтянуть, ладно?
— Конечно, — вмешалась в разговор добрая и ответственная Миа. — Мы обязательно ее подтянем. Хогвартсу не придется стыдиться новой ученицы….
Учитывая, что в качестве стимула у этой новой ученицы будет Трикси, несколько недовольная тем, что ей не дали попрактиковаться на «подарке» в исполнении некоторых заклинаний — эффект, думаю, будет просто потрясающей, и Марта окажется одной из самых преуспевающих учениц на курсе…
Дамблдор вышел, и следом в палату, воровато оглянувшись, проскользнул Люпин.
— Гарри, — сказал оп, потупив взгляд, — я все понимаю, но… Я хотел бы попросить прощения и… — он сделал пауза, — отдать тебе вот эту вещь, — он протянул мне листок пергамента. — Ее мы делали вместе с твоим отцом, — хорошая причина даже не касаться этой гадости, но… примем, так и быть.
Я достал Силь… Демонстрировать ее способность оказаться у меня в руке, не преодолевая разделяющего их пространства показалось мне… несвоевременным. Пара заклинаний, показанных нам Флитвиком «убеждают» меня, что подарок — не опасен. Наблюдающий за этим представлением Люпин съежился и побледнел.