Но однажды к его дворцу привели девушку, прекрасную, как весенний рассвет. Она была чиста и невинна... И наш проклятый предок возжелал ее... Солдаты махараджи схватили девушку, и привели ее к моему предку... Она молила его отступить и не срывать цветок ее девственности... она заклинала его именем того бога, знак которого он принял... Но могущественный владыка лишь смеялся над мольбой слабой девушки. И когда насилие уже готово было свершиться — слабая девушка бросила нашего предка, никогда не забывавшего о воинских упражнениях через весь дворцовый покой... А на месте прекрасной, но беззащитной девушки поднялась Черная, Грозная, Непобедимая... и ее голос загрохотал на весь дворец... но был услышан только владыкой...
— Из-за зависти ты предал своего господина. Из-за жадности — ты предал свою страну. Из-за жажды власти ты предал меня. Из-за мерзкой похоти ты предал нового бога, которому присягал. Ныне нет у тебя ни помощников, ни заступников. И потому — я возглашаю свое проклятье: да будут пути твоего рода омрачены предательством. Я не буду забирать у Вас некогда подаренного... но этот дар не поможет вам. Род будет хиреть и нищать. Новые и новые предательства будут подрывать его мощь. И так будет продолжаться, пока близнецы, рожденные от женщины твоего рода не найдут себе достойного господина, и не будут служить ему верно и искренне, и тем — избудут проклятье.
Черная расхохоталась и исчезла. И с ней — как будто исчез кусок времени. Слуги — не помнили пришедшей к воротам девушки. Солдаты — не помнили, как тащили ее в покои господина... и даже сам наш предок решил, что ему все привиделось.
Но... проклятье оказалось истинным. Британцы запутали моего предка в паутине предательств... и вскоре — на престоле сидел другой магараджа... Род нищал, раздираемый усобицей и любая попытка возвысится — пресекалась предательством. И когда однажды в роду родились близнецы — мудрые вспомнили о записях проклятого предка. Близнецов воспитали в строгости, дали им все, что могли дать из знаний нашего рода — и отправили искать себе господина. Близнецы поступили на службу к одному из последних потомков Великих Моголов, с трудом удерживающего небольшое владение от напора англичан, уже далеко не столь малочисленных, как во времена проклятого... Они честно и верно служили, исполняя все приказы своего господина... даже самые отвратительные: так их воспитали... И лишь в самом конце своей жизни они услышали хохот богини, объявляющей, что господин их — не был достойным, и служба — не зачтена. Они сумели донести новое знание до Мудрых, но... с тех пор было еще три попытки... и все они окончились неудачей. Богиня не приняла служения.
...
— Вот теперь мы... мы — новая попытка... новая Надежда нашего рода. Сначала мы думали, что господином для нас станет Дамблдор... но...
Наш сюзерен молчал. Долго молчал. Мы думали, что он откажет нам в покровительстве, ведь кому и зачем нужны проклятые, само бытие которых — есть непрерывная угроза предательства. Но потом — Гермиона положила руку ему на плечо... и он засмеялся.
— Герми, ты — добрая... может быть — даже слишком добрая... Но так тому и быть. Я подтверждаю сюзеренитет, и, если нас не поглотит нечто большее — возьмусь за дело даже в Хаосе.
Спуск в Бездну.
Разговор с близняшками многое разъяснил. Я улыбнулся. Урок, преподанный Черной — явно пошел впрок, и теперь дети Надежды будут служить... но при этом — постоянно проверять своего сюзерена на «достойность». Они будут искать своей выгоды и следовать своим интересам, и не обязательно — заявленным. Это действительно хорошо. Скользить между чужих выгод, играть интересами, манипулировать истиной — это всегда нравилось мне больше, чем принимать Служение... Я с тяжелым вздохом провел рукой там, где на реальное пространство проецировалась связь, соединяющая меня с Поверженной. Я ведь так и не знаю толком, что мне с ней делать... И только осознание того, что она — фигура Принца Тьмы удерживает меня от... неразумных шагов. Все-таки, владеть рабами — это не мой путь, и я всегда старался быть настолько далек от этого, насколько вообще возможно. Так что то, что близняшки проявили самостоятельность мышления, хоть и грозило определенными проблемами, и требовало принятия адекватных мер предосторожности, но все равно — радовало меня.