Сам же Рон быстро восстановился, хотя до прежнего уровня жизнерадостности и пышущего здоровья и не доходил. Либо дневник перестал забирать его силы, что вряд ли, либо делится с ним небольшой долей отнятого. Так что, несмотря на все старания мадам Помфри, дневник Реддла оставался неуловим.
Между тем приближался день святого Валентина. До сих пор Локхарт как-то не привлекал моего внимания: регулярные пробуждения с криками ужаса хоть и веселили большую часть школы, но особого интереса для меня не представляли. Но теперь Шепот Тьмы то ли удалился по своим делам, то ли устал от игрушки, а может — захотел полюбоваться на его и мою реакцию. В общем, отдохнув и отоспавшись, Гидлдерой вновь облился своим приворотом, и приступил к подготовке празднования.
Завтрак все ученики, обладающие хотя бы зачатками вкуса, проглотили с большим трудом. Конечно, обилие розового могло бы навести на определенные мысли... но могу точно сказать, что Дети Императора подходят к созданию красоты намного ответственнее. Так что при взгляде на все это розовое великолепие мысль о Той-что-Жаждет если и возникала, то быстро удалялась куда-то в туман под давлением суровой действительности.
Но завтрак — это было нечто приемлемое. В конце концов, мы все были выспавшиеся, и полные сил. Но вот когда ученики Гриффиндора и Слизерина, измотанные после двух пар зелий, на которых профессор Снейп читал нечастую в его исполнении лекцию об обязательных ритуалах в приготовлении зелий с использованием компонентов повышенной опасности, и пары трансфигурации, на которой исполняющая обязанности директора профессор Макгонагалл рассказывала о некоторых этических аспектах трансфигурации живого... В общем, мозги не кипели только у безнадежных двоечников вроде Рона, которые просто не пытались это слушать. И вот, в таком состоянии мы заявились в Большой зал, где перед нами выступил воспрянувший профессор Локхарт.
Он ввалился в зал, одетый в аляповато-розовую мантию, которая вполне могла бы помочь профессору ЗоТИ замаскироваться на фоне столь же розового оформления Большого зала, если бы не была усеяна золотыми звездами, видимо, в подражание отсутствующему Дамблдору. За Локхартом следовали двенадцать пар странных существ, одетых в белые... наверное, правильно определить это как «ночнушки», с пришитыми к ним золотыми крыльями и арфами в руках.
— Садовые гномы! — Охнул возле меня Фред. — Не думал, что их можно научить ходить строем!
Вспомнив путеводную книгу, я чуть не сплюнул. Эти тварюшки оказались еще уродливее, чем я предположил по описанию. При одном взгляде на них у меня с души воротило. Впрочем, последнее вполне могло быть объяснено тем, что от них едва уловимо веяло эманациями Пастыря обреченных. Конечно, они не распространяли чуму и заразу, что было странно для подданных именно этого домена, но отчаяние фермеров, неспособных справится с этой напастью вполне могло подпитывать как сам домен, так и его обитателей. Я наскоро прикинул, какими средствами располагаю для уничтожения тварей, и с удовольствием убедился, что восстановился достаточно для того, чтобы они не были проблемой.
— С днём Святого Валентина! — прокричал Локхарт. — И я благодарю тех сорок шесть человек, которые уже прислали мне открытки! Да, взял на себя ответственность приготовить вам этот маленький сюрприз... но это ещё не всё! — Я вопросительно посмотрел на Миа и Джинни.
— С’ашиерт хаз’мораг дан! — Отозвалась на это невысказанное предположение Миа, отчего у меня чуть не повяли уши. При этом она с такой точностью расставила придыхания и логические ударения, модулируя эмоциональный фон, что усомниться в смысле сказанного не было никакой возможности.
— Герми, ты хоть знаешь: что именно ты сейчас сказала? — Поинтересовался я.
— Нет. — Без тени сомнения отозвалась девочка. — Но это точно — Локхарт. Ты его так охарактеризовал в прошлый раз, когда он приводил тебя к Порядку. Ты потом перешел на английский, но именно эту фразу я запомнила: остальное было не столь интересно.