Мотоцикл ждал их возле гаража Бекетовых. Соловьёв был готов принять на себя участь пассажира, но Настя его удивила:
- Поведёшь ты. Сегодня я хочу быть слабой девушкой, за которой ухаживает её кавалер.
- Мне нравится твоё настроение, - надел на себя шлем Соловьёв, и уселся вперёд.
Стася села позади и обняла парня за пояс. Хорошо, что она не видит, как он доволен, иначе обязательно съязвила бы.
Они остались наедине с ветром, свободой и ночной романтикой. Мчась по ровной дороге, оба были счастливы. Он потому что нашёл ту, которая смогла отвести от него всевозможные беды, связанные с Бекетовым и Кристиной. Она потому что Стас понимал её как никто другой. Все эти подруги, парни, бегающие за ней хвостиком, ненужный балласт. С ним она действительно могла летать, и откуда у неё эти невидимые крылья за спиной? Оба обычные школьники с ветром вместо мозгов, но что-то им подсказывало, это навсегда! Не ветер в смысле, а они!
Остановился Стас по просьбе Стаси, где-то посреди поля, отходящего после долгой и холодной зимы. На нём всё ещё оставались кое-где сугробы, небольшие, больше напоминающие холмы. Стася сняла с головы шлем и поставила его на сиденье. Отошла от мотоцикла на несколько метров, раскинула руки и глубоко вдохнула свежий воздух. Стас повторил за ней, снял шлем, но остался дышать сидя на байке. Проезжающие мимо люди на машинах, наверное, думали: какие они чудные. И что только делают на этом богом забытом поле? Но что Насте, что Стасу было плевать на чужое ничего, не значащее мнение.
Надышавшись вдоволь, Стася подошла к парню, и положила свои руки ему на плечи. Она выглядела, как и всегда, веселой и уверенной. И следа не осталось от той печальной девчонки на порожках.
- Погрустили, и хватит, - словно прочитав его мысли, транслировала она, - нужно бороться за живое, а не за мёртвое. Я где-то слышала такое высказывание, и полностью с ним солидарна. А ты?
- И я.
- I have feelings for you. - Прикоснулась она своим лбом к его лбу.
- Мне нужен переводчик, чтобы понять тебя. Сорри, но я полный ноль в английском, - усмехнулся Стас, но так и остался рядом с ней.
- Такое трудно произнести на русском. Ты сразу всё поймёшь.
- Заинтриговала, скажи.
- У меня... есть.... У меня есть чувства к тебе, - смогла, наконец, выговорить девушка, опустив реснички.
Эти слова показались Соловьёву, чем-то невероятно милым. Настя смущалась, говоря их, и ему так понравилось её стеснение, настоящее не наигранное, прямо как у юных леди в восемнадцатом веке.
- Что скажешь мне на это? Если продолжишь молчать и лыбиться как дурачок, я провалюсь сквозь землю, - отстранилась Стася, но руки её так и остались лежать на его плечах.
- Блин, я так необычно никогда в жизни не смогу признаться. Ты во всём такая крутая Стась?
- Нет. Я призналась на английском, потому что не уверена, что нравлюсь тебе. За вами мистер постоянно увивается леди Райнес. Раздражает сучка, - фыркнула как кошка Зарецкая.
- Это её проблемы, я ведь увиваюсь за тобой, не заметила? - поцокал укоризненно Стас, - очевидное пропускаешь.
- А говорил, не сможешь придумать интересное признание, - хихикнула она.
- Значит, мы всё решили?
- Получается так.
- Я могу тогда взять то, что мне полагается по праву?
- О чём ты?
На этом разговор был завершён. Стас поцеловал девушку, и долго не мог выпустить их рук. Её волосы как он и представлял себе, оказались мягкими и приятными на ощупь.
Они долго катались, а в конце он проводил её до дома, а она разрешила ему взять байк и вернуться к себе. Возле подъезда парочка так же никак не могла распрощаться, жаркие поцелуи обжигали их губы, и грели сердца.
ЧАСТЬ 3
Глава 1
Любовь, экзамены и выпускной
Дни до "выпускного" тянулись как жвачка, слишком долго и слишком бессмысленно. Бесконечные консультации, потом экзамены, от которых тоже толку, не сказать, чтоб больше. Обычно у школоты нервы на пределе, но я к таким не относился. У меня всё было на мази! Не сдам с первого раза, приду во второй. Да и вообще хрен от меня отделаются эти училки, пока я не выпущусь. Оставаться на второй год и повторять все эти безумные песни пляски, и ходит по кругу я не собирался. Моим единственным и верным желанием всегда оставалось вырваться из школьной рутины и стать, наконец, независимым ото всех. Ну как "всегда", наверное, громко сказал, в последние четыре недели - точно!
На самом деле на отношения с Дашей, которые мы вместе кое-как смогли склеить и начать заново, времени особо не было. Мне порой начинало казаться она тому и радуется. Бесит! Во мне горело чувство, самое что ни на есть настоящее, искреннее не выдуманное какое-нибудь, я лично вынашивал его долгие месяцы. Прямо как беременная будущая мамка, девять месяцев. Реально, только пузика для полноты картинки не хватало. А вот Дашка совсем пустилась в разнос, учебный естественно. Если бы она предложила мне вместе за гаражами курнуть, я бы удивился, а её необузданная страсть к математике уже не выглядела как преданность делу. Она казалось настоящей одержимостью какой-нибудь дрянью по типу амфетамина. Понятия не имею что это такое, я таким не занимаюсь, и никому не советую. Уверен оно вредное.
До экзамена, она мучила меня похуже любого террориста или фашиста. Из милой и нежной Дашеньки она превратилась в фанатичную фурию Дарью Александровну, поклоняющуюся великой из наук математике. Клянусь, я уверен, есть у неё подвальчик, где она расставила все учебники по математике в порядке с первого по одиннадцатый класс, и втайне от других людей им молится. Если быть короче: я чуть не рехнулся, пока учил по её личному наставлению правила гипотенузы и квадратных уравнений. В жизни столько не учил как перед неделей до экзамена.