- Ну, наконец-то! – выдохнула Аня, - А то словно все повымерли…
- Полчаса всего шли, - задумчиво сказала Катерина, взглянув на часы, - А ощущение такое, что полжизни прошло.
Мы все расфыркались, прекрасно её понимая.
- Ну, что, - сказала Катя и нетерпеливо худыми ножками переступила, - Какие планы? Девочки налево, мальчики направо?
- Остроумная ты моя, - ахнула я, немного перед Каширским засмущавшись.
- Взрослые налево, мелкие – направо, - внес коррективу Женька.
- Вместе пойдем, - возразила я, - Не теряйтесь!
Каширский легонько меня приобнял, Катя с Аней взяли друг друга под руки, и мы направились наслаждаться ночью кошмаров.
Организаторы фестиваля подошли к мероприятию творчески и с большой фантазией, это стало ясно, едва мы прошли через первые же ворота с неожиданно гастрономическим неброским названием «Кошмар на закуску».
Просторный тематический парк под открытым небом демонстрировал набор пыточных инструментов, установок, орудий казней и прочих легоньких низкокалорийных ужасов, которыми предлагалось «закусить».
Начинал экспозицию позорный столб, в колодках которого уже кто-то висел, отчаянно пытаясь сделать удачное селфи.
Чуть дальше находился скромный лесок насаженных на колы чучел со страдальческим выражением на мастерски сделанных лицах. Изогнутые в страшных муках тела, развевающиеся волосы, порванная, свисающая клочьями, одежда, раскрытые в немом крике рты – всё это весьма впечатляло и прогоняло дрожь по позвоночнику. В композиции имелось и два свободных колышка – то ли для фото в обнимку, то ли для любителей острых ощущений.
- О, Анжел, классно! Давай я тебя тоже сфоткаю! – воскликнул Каширский и развернул меня к…постаменту со старинным электрическим стулом.
Стул выглядел настолько реалистично, что я заподозрила даже, что это настоящий музейный экспонат, списанный и присланный нам из какой-нибудь американской тюрьмы в рамках культурного обмена. Громоздкий, старый, годов сороковых прошлого века…эта жуть завораживала и не давала отвести глаз. На стул добрые родители усадили малыша лет пяти, и теперь мамаша старательно застегивала ремни ему на руках, а папаша прилаживал шлем, возясь с ремешком под подбородком.
- Нет уж, - вздрогнув, решительно отказалась я от любезного Женькиного предложения, - Сам туда садись.
Каширский зафыркал. Родители окинули умиленным взором ребенка на электрическом стуле, приказали тому улыбаться и защелкали камерой. Профессиональной, между прочим.
- Чего ж они такого маленького-то засунули, - протянула Катерина, наблюдая за жанровой сценой.
- Вот-вот, - поддержала её Аня и добавила обиженно, - Ему ни шлем по-нормальному не надеть, ни ноги пристегнуть – не достает же! Дали бы лучше другим сфотографироваться!
Я фыркнула насмешливо:
- Здесь всего полно, выбери, что нравится, и фоткайся, сколько хочешь!
Да уж, выбрать действительно было из чего, если вас вдруг заинтересовали фото в подобных декорациях.
И пошло веселье. Каширский нацепил себе на шею петлю от виселицы и даже язык набок свесил. Я его фотографировать в таком виде категорически отказалась, как и повисеть рядом на соседней петле и сделать романтическое парное фото. Женя упрашивал, завлекательно помахивал веревкой, строил различные придушенные физиономии, старательно изображал выкатившиеся из орбит глаза, но меня не убедил.
Девчонки, тем временем, оккупировали гильотину, и тщательно её исследовали.
- Катерина, под нож ложиться не смей! Совсем сдурела! – рявкнула я, отследив это безобразие, и сестра смущенно выскользнула обратно.
В корзине под гильотиной обнаружилась весьма достоверная отрубленная голова с выразительным оскалом, и девчонки сперва визжали от ужаса и восторга, а потом провели с ней расширенную фотосессию, к которой привлекли и Каширского. Они вертелись и так, и эдак, а Женя увлеченно и послушно щелкал их в разных ракурсах, подавая креативные идеи.
Аня примостила бедную голову себе на коленки, красиво вытянула ножку в кроссовке и соблазнительно улыбнулась: Каширский покорно сделал пару кадров.
Ну, пусть развлекутся…тут ещё объектов полно…я огляделась. О, что это? Чуть в стороне, на квадратном деревянном настиле я заметила огромную белую эмалированную ванну, загадочно поблескивающую в свете иллюминации. Сколько я не мучилась, догадаться, под какой кошмар её можно определить, так и не смогла, оттого заинтригованно потрусила вперед и любознательно в ванную заглянула.