Егор резко отвел, словно отбросил, от своего лица руки и поднялся. Марго услышала грохот стула по паркету и повернулась.
– Маргарита Николаевна, я… – он с трудом разлепил запекшиеся губы. – не должен был… простите…
Его речь стала путанной, а взгляд был неподвижен и направлен куда-то внутрь себя.
– Я могу забрать свои документы?…
– Нет! Я тебя не отпускаю! – вопреки всяческой логике и здравому смыслу решительно сказала Марго. – Ты будешь учиться здесь, в моей школе и нигде больше! Ты слышишь? Я не разбрасываюсь теми, кто мне дорог…
Егор в смятении взглянул на Марго. Она сказала это? Он не ослышался?
– Иди… – тихо сказала Марго и кивнула головой на дверь. – Иди. Все будет хорошо.
Маргарита Николаевна осталась в кабинете одна. Поднялась из-за стола, прошлась по кабинету, остановилась возле зеркала. Почему на скулах размытые красные пятна? Почему в глазах не то испуг, не то блаженство? Она сходит с ума? Почему слова этого мальчика так смутили ее, разволновали, смешали чувства?
Чему она так радуется? Тому, что может еще чувствовать, может вспыхивать и гореть?
Она всегда ощущала себя уставшей от чужой любви, от чужого пристального внимания к собственной персоне, от потока комплиментов и признаний. Они ее не удивляли, не радовали, не возбуждали. Она привыкла, воспринимая их как закономерность, но не как дар. Она сторонилась пылких воздыхателей, они ей мешали оставаться самой собой. Потому что, самокритично рефлексируя, Марго думала, что, видимо, Бог обделил ее способностью бесконечно и безрассудно влюбляться. Она знала о том, что ей не нужно ничье плечо рядом. Ничьи пламенные речи и страстные объятья не могли доставить ей того счастья, которое испытывали многие женщины. Да не многие, а почти все. Марго далека была от того, чтобы кидаться в круговерть роковых страстей, неистовых влечений. Слушая признание очередного поклонника, она скучала.
Ей казалась неинтересной эта игра в покорение сердец. Может быть, потому, что она никогда не была обделена мужской любовью и восхищением. А может быть совсем по другой причине. За исключением последних нескольких лет Марго, еще поддаваясь настойчивости своих поклонников, втягивалась в романы, относясь к ним как к неизбежной реалии жизни. Но она немедленно уставала от них. Все в этих романах было так прозрачно, так однообразно, так бесцветно. Ухаживание, цветы, красивые слов, нашептываемые на ушко с горячим томным придыханием… Шампанское, обещание бросить мир к ногам… Но этот мир не нужен был Марго. У нее был свой собственный мир, в котором она была спокойна и счастлива. А мужчинам от нее нужно было всегда, в конечном счете, одно – ее покорность и слабость, обнаженное, отданное ласкам тело. Но просто обладать ею им всем почему-то казалось мало. Они непременно хотели, чтобы она сходила с ума от страсти, преданно глядела в глаза и была готова забыть о себе, положив и тело, и душу на жертвенник любви.
ИМ всем непременно нужно было властвовать над ней, приручить ее гордую красоту, сделать своей собственностью. Все мужчины начинали ревновать, еще не имея на нее никакого права. И так каждый раз. Все связи Марго были похожи друг на друга как близнецы. И очень напоминали ей однажды ставшую настоящей пыткой недолгую семейную жизнь. Та же ревность, те же упреки в холодности и нелюбви, те же смешные заламывания рук, мольба не покидать во взгляде… А потом неожиданная агрессия, и эта утомительная, долгая, подчас болезненная близость.
Муж Сергей не давал ей отдыху, он хотел ей подарить океан страсти, хотел заставить ее наслаждаться.
Разве возможно наслаждение через силу? Но Сергей был очень требователен и к себе и к ней, превращая их совместное проживание в муку. В конец измученная Марго ушла от него. Ушла, но вовсе не за тем, чтобы найти себе кого-нибудь другого, более подходящего для этой роли. Она ушла, чтобы остаться одна. И всю свою жизнь посвятила борьбе за право никому не принадлежать, жить в прекрасном спокойном одиночестве, со своими мыслями, любимыми книгами, музыкой, фильмами, казавшимися ей намного интереснее любого, самого изысканной любовной интриги.
Однажды Марго кто-то сказал, что ожидание близости для нее забавнее, чем сама близость, но это было не правдой. От романов она уставала, флирты не любила. Ей достаточно было обычной своей тонкой полуулыбки, чтобы смутить любого мужчину… Быть красивой – это не удовольствие, это – маета…
Одна близкая подруга, одна единственная подруга, как-то осторожно намекнула ей, что такое отношение к существам противоположного пола не совсем нормально и может быть стоит обратиться к сексологу…
Марго и обратилась бы, если бы хотела что-то в своей жизни изменить. Но ей не надо было ничего, кроме того, что у нее есть. Она была совершенно спокойна и счастлива. Она жила своей жизнью, создавала школу своей мечты, растила сына, учила детей… Умело обходила все острые углы в общении со сгорающими от страсти мужчинами. Если могла, направляла их любовную энергию в другое русло, созидающее. Они зачастую, забыв про все, бросались помогать ее школе, пока их любовный пыл не иссякал. А когда иссякал, не выдержав ее холодного сопротивления и гордыни, на их месте оказывались другие… И им словно было несть числа. Иногда Марго это начинала пугать, она задумывалась, не ведет ли себя сама неподобающе-кокетливым образом? Нет, все было как раз наоборот. Один ее очередной воздыхатель сказал Марго однажды, что ее притягательность – в царственной холодности, а все мужчины в душе и по натуре – завоеватели. «Значит, мне нужно просто стать доступной, чтобы ко мне один раз и навсегда все потеряли интерес?» – спросила она.
«Вовсе нет… Нет неприступных крепостей, как нет неприступных женщин… Просто не родился еще ваш завоеватель» – услышала ответ, показавшийся ей странным и невпопад.
Кажется, несколько лет прошло после тех слов, они давно должны были забыться, но почему сию минуту вдруг отчетливо всплыли в памяти? Она стоит сейчас, снедаемая непривычным, неизведанным доселе чувством, вздрагивая от бьющейся под ключицами сладкой возбуждающей волны. Этот мальчик, его слова, его глаза…
Она сходит с ума!!! Это пришла расплата за высокомерное стремление к гордому уединению, к независимости. Ах, как больно, как прекрасно!… Видимо, это ее судьба, нарушив неписаный закон для женщины, в конце концов, низко пасть, погибнуть от взбунтовавшейся плоти. Почему никогда ранее она не чувствовала малой толики того, что бушует в ней сейчас? К любому другому мужчине – они все казались ей в равной степени достойными – но не к этому мальчику. Почему она допустила этот всплеск эмоций, неужели не чувствовала опасность раньше? Егор нравился ей больше других… И только!
Нужно теперь остановиться и подумать, что значит для нее, всегда ровно, спокойно и объективно относившейся к окружающим, эта мимолетная симпатия? Не значит ли это, что уже давно было достаточно слова, взгляда, чтобы скрутила, ее как юную, романтичную девочку, неукротимая стихия? Марго, проснись, ты наконец-то созрела для любви. Явился твой завоеватель?!?
Маргарита Николаевна распахнула окно. В кабинет ворвался холодный ветер с дождем. Она утомленно потерла виски. Со всем этим сумасшествием нужно что-то делать. Доигралась она… Кто назвал ее фригидной дурой? Кажется, Сергей… Нет, кто-то другой. Да какая разница – кто! Где теперь ее спасительная холодность, куда она исчезла, в какой пучине растворилась?