Выбрать главу

— Жаль. Раз тебя больше не интересует золото, то мне нечего предложить.

Продолжить эльфийка не успела, потому что сквозь замочную скважину в двери за спиной выстрелили иглой, которая воткнулась в шею. Ева попыталась было встать, но покачнулась и медленно осела на пол. Усмехнувшись, Пиз посмотрел на открывшиеся двери и спросил у охранников:

— Как все прошло?

— Усыпили всех. Мага ошарашили Зимним Сиянием, до сих пор чертиков вокруг себя видит. Прислугу связали, Тагиона рядом с ними уложили. У нас полчаса.

– И отлично. Дуру эту упакуйте как следует и поехали. Наверняка скоро сюда сбежится половина города и начнет орать про нарушение границ частной собственности. И, да, волоски из бороды идиота не забудьте по дороге рассыпать. Самую малость.

Пиз был умным ублюдком. Поэтому сегодня утром его головорезы аккуратно изъяли одного из местных бандитов, которого уже закопали в ближайшем лесу. Ну а несколько волосков на месте преступления помогут восстановить чужую ауру и перевести стрелки на Ночную гильдию. Если вообще кто-нибудь в самом деле попытается копать так глубоко. То, как этот случай скажется на репутации волшебника, эльфа совершенно не волновало. Формально – его тоже похитили. Но он сумеет выкупиться. Чуть позже. А куда подевали жену Школоты — так это вопрос не к нему. А к бандитам и грабителям, которые в Дарры совершенно распоясались.

Очнулась Ева лишь к вечеру. Совершенно нагая она сидела на тяжелом стуле с высокой спинкой, примотанная к нему тонкими зелеными лентами. Ритуальная лиана, неприятная штука. Невосприимчива к любой магии, с трудом можно разрезать специально заговоренным оружием. Одновременно с этим надежно пеленает любого пленника, не допуская полного нарушения кровообращения. Но при этом никаким образом не получится освободиться без посторонней помощи. Этой дрянью любят эльфийские егеря пользоваться. И прочие специалисты по разного рода тайным операциям.

А еще Ева разглядела сидевшего напротив Пиза, который меланхолично листал потертую книгу, попивая налитое в кубок вино. Похоже, старик вместе с пленницей ехали в карете, потому что доносилось еле слышное всхрапывание лошадей, стук копыт и весь деревянный наглухо задраенный ящик мерно покачивался.

– Похоже, ты на старости лет совсем мозгов лишился, -- хрипло прошептала Ева, с презрением разглядывая двоюродного деда.

– Да ладно тебе. У нас всего лишь внутрисемейные дела-делишки. Приедем в тайное место, я тебя выгружу. Затем отправлюсь домой, откуда сообщу о своих финансовых потерях. Представляешь, нас захватили какие-то бандиты, польстившись на большой, очень большой выкуп. Ну а дальше посмотрим, как пойдут дела. Может быть, за твою тушку я все же получу что-то полезное с графа. А может быть, просто оставлю его вдовцом... Хотя интересный вопрос. Может ли считаться вдовцом человек, у которого гарем?..

– Ты не учел лишь одну маленькую вещь.

– Это какую? – Пиз пренебрежительно усмехнулся.

– Ты не учел того, кто мой муж. Школота не торгуется. И всегда идет до конца. В прошлый раз вы решили уничтожить Сколково и вас пожалели. Потому что за игры правителей не всегда должен отвечать народ. В этот раз, как я понимаю, ни одного эльфа в живых не останется.

Старик расхохотался:

– Да неужели?! Ой-ой, как страшно... Твой мальчик еще не родился, когда я проводил сложнейшие комбинации. Поэтому сравнивать меня, магистра тайных игр с каким-то щенком?.. Пф.. Для этого ему сначала надо будет вернуться, в чем я очень сомневаюсь. Проверил амулеты, они молчат...

– Я тебе обещаю лишь одно, Пизуэро Марадеро Чарлизонэ. Даже если ты успеешь закончить жизнь самоубийством, мой муж поднимет тебя из мертвых и заставит страдать. Поэтому сдохнешь ты очень плохо. Очень... Я знаю Школоту. И верю, что он за меня поквитается. И он ради этого прогрызет себе дорогу даже из царства мертвых...

После чего Ева замолчала и больше не проронила ни слова за всю поездку и в темнице, куда ее швырнули на следующее утро. А довольный собой Пиз ощутил где-то ближе к яйцам крайне неприятное жжение. Как будто кто-то вот-вот поднесет горящий факел и скоро начнет поджаривать недоумка, вздумавшего обидеть его близких.

***