Ирина Петровна ушла к себе, хлопнув дверью.
***
У психиатра Нинку Подберезкину ждал неожиданный сюрприз. Ее ни о чем никто не спрашивал. Отчим быстро изложил свою версию событий, а психиатр только кивал головой.
- Так-с… Ну ясно, ясно… Еще и брат в армии. Стресс, конечно. Положим в стационар, подлечим…
- Как положим? Она в шклоле учится! – возмутилась Ирина Петровна, - Конец четверти. Да у нее контрольные начнутся через неделю.
- Ну, так мы справочку вам выправим…
- Справочку? Из психушки!
- Да я здорова! Я вам правду говорю. Он меня всю ночь подстерегал.
Тут врач нажал на какую-то кнопочку и двое вежливых санитаров, явившись неизвестно откуда, аккуратненько подхватили Нинку под локотки и вывели в коридор, повинуясь кивку врача. Отчим ухмыльнулся ей вслед и нагло подмигнул, когда она, выворачиваясь из каменных тисков, пыталась поймать взгляд матери. Но Ирина Петровна в этот миг на дочь не смотрела, она внимательно изучала бумагу, подсунутую врачом.
Санитары не отходили от Нинки ни на шаг. Она же просто впала в ступор. Одним днем решилась ее судьба. Сейчас мать подпишет нужные бумаги, Нинку увезут в стационар лечить от несуществующей истерии, подонок отчим добился чего хотел и может тайно ликовать. Когда Нинку выпишут из стационара, этот гад несомненно дождется своего часа. Проклятая тварь, чтоб его трамвай переехал!
- Слышишь, курить охота, аж уши пухнут, - пожаловался один санитар другому.
- Так иди, покури, потом я схожу.
Санитар ушел, Нинка настороженно посмотрела в лицо оставшемуся. Молодой, румяный и кучерявый блондин. Здоровяк, кровь с молоком, накачанные плечища в косую сажень и рост под два метра. У такого не забалуешь.
- Ты, наверное, студент? Практику здесь проходишь? – спросила Нинка, осторожно улыбаясь.
Верзила с туповато-равнодушным выражением лица внезапно мигом преобразился и шепотом принялся инструктировать онемевшую от изумления Нинку.
- Иди быстро в туалет, окно слева выходит на пожарную лестницу, на задворки. Беги.
- Куда?
- Куда-нибудь. К подружкам, родственникам, к парню своему, наконец, может хоть у него родители вменяемые. Я с твоим чертовым отчимом работал в смену. Знаю эту скотину… Беги, пока напарник курит.
Нинка не заставила просить себя дважды.
Как во сне она выполнила инструкцию санитара, мысленно пожелав ему самых светлых дней на всю долгую и счастливую жизнь. Окно в туалете действительно выходило на пожарную лестницу, окрыленная Нинка спустилась по ржавым железным ступенькам к замусоренным задворкам. Она пересекла унылый пустырь и, ведомая своим ангелом хранителем, по тропинке между железными гаражами выбралась точнехонько к дыре в заборе. Что ж, как видно не она первая и не она последняя прошла по этой тропе. За забором обнаружилась тихая зеленая улочка с частными домами. Нинка не отважилась спросить здесь дорогу, слишком близко к местным аборигенам находился этот психоневрологический стационар. Нинка в шесть секунд определилась с направлением, справа, донесся характерный грохот трамвая. Значит, зеленая улочка выведет ее к какому-то трамвайному маршруту, это уже хорошо.
Трамвайная остановка обнаружилась почти сразу, Нинка вгляделась в номера маршрутов на табличке, надеясь отыскать знакомый, и горько рассмеялась. Знакомый маршрут был только один – пятый. И знаком этот номер был Нинке только по поговорке, бывшей в ходу в ее городе. Если петербуржец пошлет вас на «Пряжку», москвич в «Кащенко», то вам почти сразу станет ясно, что вы сделали что-то не так. В родном Нинкином городе посылали по пятому трамваю. Но привередничать Нинке было уже не с руки, поэтому, когда звонкий пятый трамвай подкатил к остановке, она запрыгнула на заднюю площадку второго вагона, уповая, что здесь ей возможно удастся избежать контролера. Нинка не знала, что городские контролеры на транспорте, как могли избегали работать на этом маршруте. Трамвай неожиданно для Нинки привез ее к центру города. Увидев знакомый проспект, Нинка вышла на остановке у выставочного зала союза художников и погрузилась в размышления.
- Подберезкина, куда собралась! – окликнул кто-то Нинку, она оглянулась и увидела Марьям Кадырову с громадными сумками в обеих руках. Марьям далеко не кисейная барышня, но тяжеленые сумки заметно оттягивали ей руки.