- Не слезами мой пол, Лемешева, тряпкой!
- Я не могу!
- Сможешь!
Клацнул замок в двери, и ключ снаружи повернули на два оборота. Ну, Юрий Иванович, запер ведь, как и обещал. Ленка поднялась с пола, поставила ведро под струю и принялась топить в водовороте ломкие, пересохшие тряпки. Потом она закрутила кран и с силой отжала ветошь. Начинать уборку следовало сверху. Волглой ветошью Ленка протирала стеллажи, осторожно переставляя папки и подрамники. Потом очередь дошла до стола, кособоко приткнувшегося в углу у полуподвального окна. Широкое окно было низко врезано в стену, но и сквозь него подсобку заливало светом. Ленка машинально посмотрела сквозь стекло. Окно выходило на небольшую площадку, которую у роз и лоз с большим трудом, но все-таки отвоевала Лидия Алексеевна для занятий бадминтоном. Частенько волан перелетал через рабицу, огораживавшую площадку и лазать за ним в «терновые» кусты, было то еще удовольствие. Что ж, терновый куст – мой дом родной, подумала Ленка и вернулась к уборке.
На столе, с которого она собралась стереть пыль, россыпью валялись карандаши, перья, кисти, ванночки с акварелью и тюбики темперы. Рядком стояли баночки гуаши и тушь. И при этом ни пылинки! На углу стола, будто с умыслом, оставленная там, лежала папка, обтянутая серым коленкором. Обычная этюдная папка. Знакомая папка. Ее лихим нахлестом пересекала цепь ядовито- зеленых звездочек, клякс. Так Млечный Путь рассекает ночной небосклон летом в горах. Ярко и отчетливо. Ленке очень хорошо было известно происхождение этого украшения. Она сама как-то раз стряхнула кисть на распустившего язык Каму. Естественно он ждал ее реакции и заслонился. Ядовитая зелень, которую Ленка никогда не использовала на палитре, а тут вдруг набрала полную кисть, предназначалась отнюдь не папке. Она, внезапно дрогнувшей рукой, прикоснулась к зеленым звездочкам на коленкоре. Потом, изменяя себе, открыла папку. Нет, она никогда не стала бы читать чужие письма. Но поверх листов, переложенных матовой калькой, лежала коротенькая записка, и Ленка не успела остановить себя. Прочла.
«Ю.И! Вы правы, это должно находиться у Вас». Летящим почерком с сильным наклоном вправо. Таким знакомым почерком. Ленка сдвинула записку и осторожно отогнула лист хрусткой голубоватой кальки.
Будто россыпь разноцветных камешков под прозрачными струями горного потока. Поверх них легкая тень от листвы шиповника, казалось, блики на воде скользят и перемещаются, играя в прятки с шелестящей под ветром листвой. Но на дне потока лежит холодный клинок и отбрасывает льдистый свет в глаза зрителю. Это первый лист.
На втором листе, так же переложенном калькой, все тот же клинок, но ручей как видно сменил русло. Остался только шиповник, точнее голубоватая тень его ветвей. Тень ветвей? Или это два силуэта, прорисованные ажурной листвой?
Третий лист. Ленка едва не зажмурилась от брызнувшего в глаза многоцветья. На полянке усеянной цветущим клевером, тимьяном, ромашкой и вероникой те двое, чьи силуэты только читались на предыдущем листе. Но здесь они уже не тени. Казалось, мизинец спящей Изольды сейчас шевельнется, стряхивая мотылька. Раскрытая ладонь с четкими линиями жизни на ней, закрывала лицо героини. Лица героя тоже не разглядеть. Темные, сверкающие на солнце волосы почти скрывали его профиль. Но вот-вот Тристан проснется и отбросит от лица массу гладких волос одним движением нервной тонкой кисти. Эти двое рядом, но еще не вместе. Обнаженный льдистый клинок сверкает, разделяя их.
Четвертый лист. Меч все еще не в ножнах, но уже не преграда. Шелковые, златотканые складки тяжелых юбок Изольды изрезаны обоюдоострым клинком. И на рассеченной ладони Тристана из узкого пореза проступают капли почти черной крови.
Нет клинка на прежнем месте. Руки влюбленных сплетены и они тонут, вглядываясь в глаза друг друга.
О, нет! Нет, он не имел права такое изображать. У Ленки задрожали губы. Лицо Изольды на фоне спутанных золотистых кос и склоненный над ней Тристан. Лицо Изольды… Ее собственное лицо.
Ленка опустила в папку последний лист.
- Сядь, а то опять покатишься. Хватит уже здесь по полу ползать. Сядь, кому сказано!
- Юрий Иванович, да что же это такое!
- Эскизы его дипломной работы, а ты, вот ты что такое… Это ему ты сказала, что не душой с ним, а только… Да, именно ему! Да кто ты такая, чтобы ему душу рвать?
Художник дождался, пока Ленка опустилась на стул и сам сел на край стола.
- Парень не то чтобы необычайно талантлив, а просто нормальный гений… А вот ты…Ты буржуазка, мещанка. Все правильно поняла, ушлая не по годам. Верным мужем он тебе бы не стал. Талантище, огонь, темперамент. Но от любой он возвращался бы к тебе. Всегда. Он бы женился на тебе. Возможно, только тебе и по силам затащить такого в ЗАГС. Ну и что он, по-твоему, должен еще был принести на алтарь твоей непорочности?