Ини плакала и фыркала, пытаясь от меня отбиваться. Несмотря на это мы пошли в ее комнату, где закрыл дверь изнутри и сказал:
— Раздевайся!
— Ты что хочешь меня изнасиловать? — выпалила Ини.
— Нет, просто переодеть.
Решиться сменить образ всегда очень сложно. Пришлось спустить с Ини штаны, угрожая переломать ключицу. Девушка смотрела на меня с восхищением или с чем-то ещё я не знаю.
Дальше разделась сама, оставшись в лифчике и черных трусиках, обрамлённых тонкими кружевами. Нижнее белье подобрано хорошо. Его, пожалуй, оставим. Хм, довольно сексуальные ноги, кто бы знал, что у этого сгустка ненависти есть женское тело.
Я осмотрел Ини, и она задрожала, закрывшись руками. Ясно все, тут холодно. Чтоб сеструха не мёрзла я быстро метнулся к шкафу и выбрал оттуда несколько предметов одежды.
Времени было мало, да и гардероб небогат. Потому не смог добиться особого результата. Но уже лучше, чем прежний костюм могильщика.
В итоге, девушка надела то, что я ей сказал, и слегка успокоилась. Она, наконец, поняла, что все кончилось. Сторонясь меня, Ини прошла к зеркалу и чуть не грохнулась в обморок.
Вместо прежней оторвы на нее смотрела симпатичная деловая девушка, одетая в брюки и форменный школьный пиджак. У нее были длинные ноги, аппетитная, хоть и не очень большая, грудь, приятные щёчки, большие (от природы красивые) глаза.
Дамочка выглядела отлично, только немного взмокла. То есть от воды, когда я мыл волосы.
— Ну вот, — сказал, спустя какое-то время. — Теперь ты настоящий каратель.
— Господи, Марк, зачем ты меня изуродовал? — простонала сестра, подошла к кровати и шлепнулась туда одним махом.
О, это большая ошибка. Как говорил сержант учебки по кличке Циклоп — не падай спать не глядя.
Но дело не в этом. Похоже, Ини стеснялась нового образа. И я решил подбодрить.
— Не волнуйся, сестра. Уродство — это твой козырь. Запомни, уродок не трахают.
— Что? Ты псих! Двинутый, боже! Я из дома сбегууу.
— Только попробуй, боец! За самовольное оставление части я сломаю твоей башкой все писсуары в сортире. Ладно, спокойной ночи. Люблю тебя, нежно целую.
Я вышел из комнаты, оставив Ини одну. Стало немного не по себе, будто сделал что-то не так. Точно, надо было связать.
Нет же, другое. Я мог бы действовать мягче, тут не война. Да, так и есть. Но Ини выглядела как наркоманка, которая подрабатывает проституцией. Ее издалека замечали разные маргиналы. Кто знает, вдруг в следующий раз меня б не было рядом? С таким делом медлить нельзя. Пусть лучше истерика сегодня, чем групповое изнасилование завтра.
А, да, насчёт изнасилования. На меня бросилась Анна, начав иметь мозг.
— Марк, что ты делал там с Ингой? Ты пил алкоголь? Боже мой! У тебя глаза странные. Погоди, я вызову «скорую», — тараторила мать, добавляя ещё кучу сопливой дряни.
— Мам… мам, мам! — закричал чтоб, слегка успокоить. — Ини сама попросила помочь. Она хотела изменить внешний вид, вот и все.
— Как?… Но она вроде плакала.
— Перемены всегда вызывают слезы. Прапорщику Пупкорину раз вместо удаления аппендицита пол поменяли. Тоже рыдал в три ручья.
— Чего? — мать открыла рот и вся побледнела.
— Ничего. Очень быстро освоился. Дослужился до генерала за две недели.
Мама поохала, но отчитывать меня дальше не стала. Остаток вечера пролетел незаметно, ночь тоже прошла. А наутро… Я чуть не умер от шока.
Ведь к завтраку вышла роскошная девушка в школьной форме с аккуратно уложенными волосами. Инна смыла остатки косметики и краски с волос, подобрала блузку и колготы под форму. Сделала ещё фиг пойми что, из разряда понятной лишь женщинам магии. Короче, она стала просто красоткой. Правда, сама это не понимала. Ворчала на меня, обещая пойти в полицию.
Новый образ Ини:
Лишь к концу завтрака похвалы Анны растопили сердце сеструхи. И Инга с трудом успокоилась.
Мы шли в школу, не разговаривая. Ини косилась на меня, как на врага. Бабская обида — не осколочный фугас, так что можно не париться. Вместо того чтоб извиняться перед девчонкой я думал о своем, пытаясь понять, где взять денег.
Хорошо, что всякая гопота отвалила, и я могу нормально учиться. Но хотелось бы семье тоже помочь. А с этим уже посложнее.
— Даже не думай просить прощения, — сказала Ини в какой-то момент. Я промолчал.
— Нет, ты пойдешь за решетку! — позже произнесла она. Я снова ничего не ответил.
Прошло ещё пару минут. Инга замедлилась, побелела, потом покраснела, а после произнесла: