— Ооой, не надо! Помогите, ребята! Меня убиваюююуут! — завопил что есть силы.
Все вокруг ахали-охали. Конечно, никто не вступился. Толпа только глупо галдела, но даже этого было достаточно.
— Закрой хавальник, чмо! Зубы выбью, — пригрозил Петя.
— Ааай, они угрожают, — заверещал, вцепившись в стол.
— Слышь ты, падла… — выдохнул Патрик, и его взял за плечо один из бойцов.
— Стой, брат, не надо, — сказал он, озираясь вокруг.
— Что? Влюбился что ль в эту сучку? — процедил Патрик.
— Не, просто лучше потом. У нас и так проблем куча, — заявил другой парень.
— Ага, надо думать башкой. Он специально, смотри.
Гады в очередной раз попытались сжечь меня взглядом. Я стал хныкать и выть ещё громче. Несмотря на огромную тупость, бойцы догадались отстать. Слишком много свидетелей, это сейчас им не выгодно. Так ещё есть охрана, не в самой столовой, но все же.
Пока меня будут тащить, полшколы об этом узнает. Конечно, мажорам мало что будет. Но даже подобное «мало» не слишком приятно.
Жажда мести заставила упырей припереться. Они наивно думали, что можно посадить «на очко» несчастного школотрона. Сделать так, чтоб он потерял дар речи; и вывести бледного от страха парнишку на задний двор. Простой план, который должен был четко сработать. Только все пошло к черту.
Понимая это, Петя уставился на меня, как разведенка на фаллоиметатор.
— Хитрожопый, смотрю, петушок, — выдавил он. — Ничего, скоро будешь мутить свои мутки в могиле. А пока… приятного аппетита.
На последних словах Патрик втянул носом воздух, харкнул и плюнул мне прямо в тарелку.
Хм, очень весело. Жаль… А я уж хотел отпустить его живым и здоровым. Ничего, сейчас изменю старый план.
Бойцы громко заржали, тыкая в меня пальцами. Подыграл им, изобразив страх.
Видя это, Патрик довольно хмыкнул. Затем, гады развернулись и медленно пошли прочь. Я слышал слова сочувствия, причитания. Одноклассникам меня было жаль.
«Хах, не того жалеете, школота», — подумал про себя, а вслух громко крикнул:
— Шлюшка после минета плюется, фу капец.
Бойцы замерли и переглянулись. Патрик медленно повернулся в мою сторону, сказав:
— Что ты вякнул?
— Ничего. Я молчал, — ответил как можно тупее.
— Смотри, будешь мне жопу лизать! — прохрипел Патрик.
Парни снова отвернулись и медленно пошли прочь.
— Петушиный юморок. Педик себя сам палит, — сказал я.
Амбалы замерли в очередной раз. Теперь Патрик повернулся быстро, даже немного нервно.
— На кого гонишь, сопляк? — почти что выкрикнул он.
— Ни на кого… Просто так… Рассуждаю, — ответил ему.
Но теперь хитро улыбнулся, глядя козлу в глаза. Петька был не настолько тупой. Он понял, что это стёб. Мелкий лох недавно его отмудохал, а теперь выставляет придурком. Такого нельзя допустить. И плевать, что вообще потом будет.
Я заметил, как лицо Патрика покраснело, глаза налились темнотой. Его пытались держать, но было уже бесполезно. Гора мышц заревела, как бешеный бык, и молнией бросилась на меня.
Патрик забыл обо всем. В его глазах читалось зловещее… нихрена. Я почувствовал, как воздух вокруг сделался твердым. Прям как перед атакой тварей третьего уровня. Таких атак в моей жизни было немало. Потому, превозмогая страх Марка, смог просчитать действия противника и сделать все как положено.
Патрик навис над столом и ударил меня кулаком в челюсть. Он хотел сделать так, чтоб мелкая тушка оказалась в другом конце помещения, лишившись половины зубов. Примерно так все и вышло бы, если б не одно но.
Я закрылся рукой, напряг тело Марка, точнее нужные мышцы. Конечно, этого мало. Но совершенно случайно (какая досада) у меня в кулаке оказалась острая вилка.
И по нелепому совпадению (а как же ещё) она попала в предплечье утырка. Патрик вложил в удар всю свою силу. Несмотря на удачный блок и уклон, я свалился на пол вместе со стулом, так ещё проехался пару метров.
При этом в руку Петра впилась вилка, да так, что чуть не пробила насквозь. Гад взревел, словно бешеный зверь, инстинктивно выдернув вилку. Из раны как из сорванного крана врезала струйка крови, заливая пол, стол и стулья, одежду самого Патрика и вообще все кругом.
Я быстро очухался; благо серьезных ран удалось избежать. Краем глаза увидел, как один из бойцов побледнел, грохнувшись в обморок. Другие стали вопить, как напуганные девчонки.
Сам Патрик что-то хрипел, хватая поврежденную руку.
— Полегче, не задуши свою девушку, — прошипел я, вставая на ноги.