Она одарила его улыбкой, которая была способна свалить с ног любого мужчину.
— Да дураки они какие-то все! Неинтересно мне с ними! Ты надолго?
— Как получится. Может, и на всё лето.
— Оставайся уж на всё, тебе понравятся твои апартаменты. Большая светлая комната на последнем этаже и совмещенный с ней маленький кабинет, а также личный выход на крышу. Андреа, а тебе придется пожить в его старой комнатушке, ты согласен?
— Непременно, — ответил тот невпопад, — абсолютно. Да!
— Вот и славно, — сказала Эша. — Тогда поехали!
Она вручила букет Андреа и, подойдя к Ветру, прошептала ему что-то в умную морду. Тот преклонил колени. Эша уселась на него за спиной Филя, бесстыдно обнажив ноги. Андреа наградил её потрясенным взглядом. Филь, догадавшись, что она мстит ему за прошлое, ухмыльнулся и тронул коня.
— Правь сразу к конюшне. Я покажу где, — сказала Эша. — Оттуда ты без помех доберешься до своего жилища. Вся знать сейчас сидит в Большой гостиной в предвкушении ужина, и я не думаю, что тебе интересно с ними встречаться.
— Ужин мне очень интересен, — сказал Филь. — Мы уже неделю хорошо не ели.
— Тогда я попрошу кухарку принести всего понемногу, но сидите тихо, если не хотите, чтобы вас немедленно не позвали под светлые очи императора. Он очень вами интересовался!
— А стража разве не доложит? — Андреа, наконец, обрел способность связно говорить.
— За стражу не беспокойтесь.
Наверху сверкающего медными листами нового моста стоял старый верный сержант Коди.
— С возвращением! — поприветствовал он Филя и кивнул Андреа.
Филь с удовольствием отдал ему честь. Замок выглядел шикарно, сверкая свежим камнем в закатных лучах. В огромном, в сравнении со старым, дворе не было ни людей, ни лошадей, ни экипажей. Филь сообразил, что император притащил сюда знать, воспользовавшись Железной книгой. А значит, эта железяка тоже здесь, что несколько подпортило ему настроение.
Войдя в замок через кухню, где царила суета, Андреа направился в бывшую комнату Филя, а тот пошел за Эшей наверх. В конце широкого коридора она толкнула дверь из мореного дуба.
— Ну как, нравится? — спросила она, заводя Филя внутрь.
Он застыл на пороге, испытав еще одно дежа-вю: перед ним была копия императорской опочивальни, которую он разгромил шесть лет назад. Через три огромных окна, настежь открытые, в комнату задувал свежий морской бриз.
Здесь также была кровать, на которой при желании можно было играть в юку. Филь шагнул к белоснежной постели, поднял одеяло, помял его в руках и хлопнул по легчайшей подушке.
— Кто обставлял комнату? — спросил он, понимая, что лишь один человек в Империи мог так точно попасть в «яблочко».
— Андреа по списку, предоставленному любимым тобой секретарем, — ответила Эша.
Филь кивнул, с трудом сдерживая слезы благодарности.
— А там что? — показал он на внутреннюю дверь, стоявшую приоткрытой.
— Кабинет.
Помещение оказалось значительно меньше, но здесь тоже имелось замечательного размера окно и даже маленькая библиотека. У небольшого стола стояло удобное кресло, а сам он был завален бумагой, сложенной стопками высотой в пару локтей.
— Это тебе подарки от Андреа, — сказала Эша, — ожидают твоей подписи. Чертежи, счета, жизнь тут не стояла на месте.
Филь обошел стол, открыл окно, выглянул туда, посмотрел направо, где скоро должен был заплодоносить сад, затем налево.
— Чёрт побери, — сказал он, встретившись глазами с г-жой Фе, выглядывавшей в соседнее окно.
— Да, тут высоковато, — сказала Эша.
Филь сел в кресло и мрачным взглядом обвел гору бумаг перед собой.
— Смотрю на этот стол и задаю себе вопрос: а куда ноги девать? — пробормотал он. — Тут явно некуда.
Эша улыбнулась:
— Правильность рабочего стола определяется задачами, которые за ним выполняются.
— Я слабо представляю задачи, где не нужно место для ног. Так куда удобнее работать с бумагами!
Эша рассмеялась и чмокнула его в лоб, когда он встал, уверенный, что сейчас сюда влетит г-жа Фе. Вздохнув, он вышел в первую комнату.
Г-жа Фе постучалась через секунду. Эша первая подскочила к двери и распахнула её. Её мать вошла, какое-то мгновение молча смотрела на Филя, потом отодвинула дочь в сторону, бросилась к нему, прижала его к своей груди и приникла губами к его макушке.
— Ты жив, — сказала она, отпуская его. — Спасибо тебе… за всё.
Филь заалел, как маков цвет, и смущенно произнес:
— Всегда пожалуйста. Здравствуйте!
Она нервно рассмеялась и сказала, украдкой смахнув слезу:
— Ты даже научился здороваться… И вырос ты как. Здравствуй, милый!
Что-то разноцветное и неотвратимое, как вихрь, ворвалось к комнату и закружило Филя. Он задохнулся в гриве черных кудрявых волос.
— Братик, миленький, как я рада, что ты приехал! — завизжала, приплясывая, Габриэль. — Ты приехал, ты приехал, ты приехал!
Она наградила его сочным поцелуем в губы, затем покрыла поцелуями его лицо.
— Как же я тебя люблю! — воскликнула она. — Спасибо, что спас меня в Алексе! А у меня новость, Филь, такая новость!
Она опять закружилась по комнате, на сей раз, к счастью, одна.
— Кажется, я знаю, что это за новость, — ухмыльнулся Филь.
— Да, да, да! — закричала Габриэль, не переставая кружиться. — Он сделал мне предложение!
Она попыталась вовлечь мать в кружение, но та остановила её.
— Габриэль, передохни, — сказала г-жа Фе. — В страшном сне мне только могло приснится породниться с Хозеками, вот так и отправляй детей на край света!
Это она сказала уже Филю. Приняв смиренный вид, Эша молитвенно сложила руки на груди.
— Мамочка, если ты меня отпустишь на год в Старый Свет, я тоже вернусь замужем!
— Езжай, — ответила г-жа Фе.
— Денег дашь? — немедленно поинтересовалась Эша у Филя.
— Дам, — сказал он. — А где Лентола с Руфиной?
Ему стало интересно, как Лентола смотрит на новости Габриэль.
— Руфина вот-вот родит, поэтому осталась в Кейплиге, — сказала счастливая Эша.
— О, — сказал Филь и сделал себе зарубку на памяти, что письма надо читать. Затем он протяжно зевнул.
— А Лентола внизу развлекает вельмож, — хихикнула Габриэль.
Г-жа Фе поймала её за руку и свободной рукой указала Эше на дверь.
— Хватит, мои милые! Дайте ему поспать, у него была долгая дорога. И если кто скажет хоть слово Лентоле, я буду очень сердита!
— В самом деле, — сказала Эша.
Габриэль горячо заверила:
— Филь, мы ей ничего не скажем! Ложись спать! Ты, поди, устал с дороги, ты же ехал от самой Алексы.
Мать выволокла её за руку, и Филь наконец остался один. Он сполоснулся в тазу, похожем на тот, что сыграл с ним когда-то жестокую шутку, и нырнул под одеяло. Оно оказалось именно таким, каким он его запомнил: теплым и невесомым, набитым легчайшим пухом. Он ткнулся носом в такую же подушку и со счастливым вздохом закрыл глаза.
Проснулся он с первыми лучами солнца, проспав двенадцать часов и чувствуя себя, как заново рожденный. На туалетном столике он обнаружил огромный поднос с кувшином можжевелого кваса, куском бараньей ноги и листами свежего салата. Наскоро закусив, он спустился в пустую кухню, пересек пустой двор и сбежал с моста, на ходу поприветствовав двух незнакомых стражников.
— Эй, ты кто? — бросил ему вслед один из них.
— Хозяин, — ответствовал Филь и устремился к морю.
Оно немного штормило, но это было даже лучше. Филь с восторгом погрузился в волны и быстро поплыл к мысу, которым заканчивалась хальмстемская скала. Он не был в море целую вечность, и ему стало настолько хорошо на душе, что он заорал в голос:
— Яри-яро!!
Взошло солнце, и он с удовольствием понырял там, где находился вход в пещеру, ведущую к Внутренней Границе, затем стрелой вернулся назад и стал кувыркаться в воде, наслаждаясь пеной и даже оплеухами, которые время от времени отвешивали ему волны. Когда он в очередной раз показался на поверхности, то заметил двух конников у берега.