Я по ней ударил, подтверждая заключение устного договора, а затем на миг «потемнел взглядом». Эта подводка, дожидавшаяся своего часа почти всю беседу, сработала, как надо — мой собеседник и, в какой-то степени, деловой партнер подобрался и спросил, что меня беспокоит.
— Ничего! — честно ответил я. — Благодаря вам и вашему великодушию я получу не в пример больше, чем отдам. И я сейчас не только о материальных благах, но и о бесценных знаниях, навыках и опыте. Кроме того, теперь я понимаю ваши мотивы и уверен, что, будучи на вашем месте, поступил бы так же. Но есть крошечная шероховатость.
— Делитесь! — скорее попросил, чем потребовал он. И я «поделился»:
— Я проучился в вашем интернате всего ничего и большую часть этого времени выживал. Если бы не бескорыстная помощь Лады Леонидовны, то на душе остался бы сплошной негатив. А так мне немного грустно. И… хочется, чтобы жизнь этой достойной женщины стала хоть чуточку комфортнее!
— Вы неразговорчивы. Но когда начинаете излагать свои мысли, кажетесь намного взрослее, чем выглядите… — неожиданно заявил Зыбин. — Если бы не ваше сочинение по литературе, прочитанное перед этим разговором, и не две «глушилки», обеспечивающие конфиденциальность наших переговоров, то я бы решил, что вы повторяете чужие мысли, которые слышите через гарнитуру. А так приятно удивляюсь вашему невероятному упорству, фантастической работоспособности и… врожденному чувству благодарности. Последнее не чуждо и мне. Так что Ледицкая получит повышение и с понедельника начнет принимать должность директора интерната. Ибо, как выяснилось сегодня, пользуется среди его воспитанников куда более серьезным авторитетом, чем Валерий Алексеевич. Кроме того, я выплачу ей очень крупную премию и предложу войти в одну из побочных ветвей рода. Как, по-вашему, это будет справедливо?
— Да! — твердо сказал я.
— Отлично. Тогда я с вашего позволения откланяюсь и займусь другими делами. А чуть позже пришлю доверенного человека, который свозит вас в город, поможет с приобретением всего необходимого и далее по списку дел, которые мы уже обсудили.
— Не смею вас задерживать! — важно заявил я и хихикнул: — Знаете, почти все словесные обороты, которые я использовал в процессе нашего общения, до сегодняшнего дня висели в памяти мертвым грузом. В смысле, я готовился выйти в люди, зазубривал все необходимое, но на практике не проверял. А сейчас чувствую, что первый блин получился комом: мои ответы звучали, как надо, но… для взрослого мужчины, примерно равного вам по статусу!
— Верно! — с улыбкой кивнул Александр Всеволодович, встав со стула. — Но это не страшно: во-первых, вы наработали самое важное — базу, а все остальное придет с опытом. И, во-вторых, ваши ровесники-аристократы общаются именно так. Ибо жаждут казаться взрослее и важнее, чем они есть. Следовательно, вы будете ощущаться своим.
— Но вы — не они… — «вздохнул» я и выпустил наружу ребенка: — Спасибо. За все. Я сдержу свое слово.
— Нисколько в этом не сомневаюсь! — посерьезнев, заявил он. И уточнил: — Теперь не сомневаюсь. И… пожалуй, сброшу вам свой прямой контакт: уверен, что просто так вы меня беспокоить не будете, а особые случаи на то и особые, чтобы опираться на тех, кому можно доверять…
Глава 5
Часть 2
…Лада Леонидовна принесла мне «сменку» в шестнадцать сорок пять, проследила за процессом облачения в синий спортивный костюм с принтом сжатого кулака во всю спину, подождала, пока я натяну кроссовки, и виновато вздохнула:
— Ничего подходящего для поездки в «Алмаз» парня твоей комплекции в моих загашниках, к сожалению, нет. А мальчишки, попадающие в лапы Медведева, начинают жрать биодобавки, как не в себя, поэтому их форма, как видишь, широковата.
— Да ладно, мелочи! — мягко улыбнулся я, как-то почувствовав, что она расстроена не из-за этого. — Все равно меня переоденут.