Последнее хоть и казалась действительно важным событием, но имевшаяся уверенность в, более чем, достаточности венчания, которой я поделился с супругой, была поддержана полностью, но правила есть правила. Да и из-за отсутствия штемпелей в наших документах командование посматривало на уже почти лейтенанта несколько косовато.
Наша свадьба ничем не отличалась от таких же офицерских, где основными цветами были цвет морской волны от парадных кителей гостей, и белого, бликующего от платья, уже жены – Ии. Весь взвод был приглашен, и лейтенантские, шитые золотом парадные погоны, разбавлялись другими, более высшими чинами – сослуживцами отцов, сегодня гордившимися своими чадами и привычно руководившие и распоряжавшиеся.
Надо заметить, что офицерская свадьба, когда среди приглашенных мужского пола почти все носят военные мундиры, отличается особенным шиком и блеском. Молодая человеческая элита, с выправкой и гордостью носящая доверие целого народа, ощущающая свою избранность, где каждый хоть и многим похож на соседа, но все же индивидуален, закрепляет узы особого союза, в котором оба супруга отчетливо понимают предстоящие испытания и осознают свою роль выбранную сегодня. Это касается не только молодоженов, но всех, ибо у каждого для подобного Господом даровано свое мгновение.
Здесь все вместе порознь, но в едином кулаке, сжатом сильной дланью, мощь которой осознается внутренне и выплескивается эмоционально.
Такие дни не забываются, а такие события становятся вехами безошибочных ориентиров в будущей не легкой судьбе офицерской семьи, и дай Бог каждой такой благополучия, мира и радости, с пониманием, что придет день…
Никто не пытался ослушаться, а потому все прошло как по нотам, стройные ряды увенчанные аксельбантами сопровождали нашу пару от ЗАГСа, и мы проходя мимо осыпались, с двух сторон под рев, как положено, дружного «Ура», красными лепестками роз и чем-то белым, с сопровождением до самой машины – такой же белоснежной «Чайки», как и наряд невесты, непонятно, где взятой роскошной машины, удивительно красиво украсившей кортеж…
Крикам «Ура» сопровождался и каждый тост, как собственно и следующие за ними требования поцелуев. Шутливая попытка украсть невесту окончилась такой же шутливой «кучей-малой», в которой каждый желал принять участие, «битва» затянулась, чем мы воспользовавшись, удрали на 15 минут, уединившись в зашторенном советском лимузине, где нас никто не догадался искать…
Вновь наше такое же внезапное появление было встречено таким же внезапным «Виват» и очередным выстрелом шампанского с требованием наполнить башмачок невесты и исполнить мою обязанность – испить из него «до дна-с»! Разумеется преподнесенное пришлось выкупать, а выкупленное осушить и вернуть с поцелуем ножки на место. На следующий день стелька на туфлях немного отошла, а водитель «Чайки» потребовал доплаты за использование его автомобиля в качестве первого брачного ложа, за что получил требуемую сумму, и сверху еще червонец на лечение свернутой сразу после этого челюсти, за попытку оставить у себя подвязку от некоей забытой части туалета моей возлюбленной, из-за которой он и сделал этот, показавшийся ему удачным, вывод.
Ийка, сделала из этой кружевной вещицы, как память, украшение рамочки и вставила туда наиболее понравившуюся ей фотографий этого дня. Какую думаете? Конечно ту, на которой я стоя на одном колене одевая ей туфельку и целуя ее изящную, от середины бедра оголенную, в ажурном чулочке, ножку. Милое, и как все милое, дорогое – бесценное, как и все у любимой…
На том и можно было бы закончить повествование о счастливой паре, как принято во всех приличных сказках в стиле «по усам текло, да лишь по морде попало», или «жили долго и счастливо, а умереть забыли». Но…, так могло быть когда-то, если бы могло в принципе быть. Сия же история есть лишь предтеча того, вероятность чему минимальна до невероятности, но и «небываемое бывает».
Хлопоты
Мы замечаем что несем свой Крест, лишь когда начинаем ощущать Его тяжесть.
Приятные хлопоты с обустройством жилища – однокомнатной квартиры в Москве, обещанной нам родителями еще перед свадьбой, отнимали много времени, но воспринимались будто отдых. Принадлежавшая моему отцу с незапамятных времен, она все равно пылилась и считалась моим наследством. Как бы то ни было, пустующее, с голыми стенами, помещение постепенно приобретало вид, как называла ее Ия – семейной норки. Денег на мебель не было, а то немногое, что смогли выделить честные служаки, хватило лишь на самое необходимое, остальное пришлось делать своими руками из трех старых, по случаю перепавших, шкафов. В результате квартира обрела небольшой кухонный гарнитурчик с «уголком», столиком и небольшим комодом, куда складывался положенный мне и выдававшийся раз в квартал добавочный паек, из которого нам особенно полюбились сосисочный и колбасный фарши. Тушенка, консервированные рыба и цыпленок, по всей видимости мои одногодки, тоже входили в основу нашего рациона пока супруга не поняла, что носит под сердцем нашего потомка.