Политика - власть в действии, а возглавляющие шпионские конторы личности - неизменные участники властных игр. А, значит, предательств. Великие мастера разведки Зорге***), Абель****), Лонсдейл*****) и немало других безымянных провалились отчасти из-за властных игр внутри конторы. Шпионы вне опасности, даже минутной, не живут никогда, независимо от того, где находятся - в глубоком тылу противника или за письменным столом в "родном" офисе. Кстати говоря, именно те, кто не в "поле", и оказываются минимально защищены.
Шпионы за шпионами неусыпно отслеживают кадровую и практическую политику внутри организаций, с которыми вступили в конфронтацию. Внутри дружественных структур, с которыми сотрудничают, так же. Эта политика изучается как составная "боевых порядков" врагов или коллег, которые тоже себе на уме. Причуды, пристрастия, внутренняя и внешняя культура, привязанности, вертикальные и горизонтальные связи, глупость и ум, расхлябанность и собранность, чванливость и ограниченность или благородство и тактичность тех, кто пользуется нелегалами, непрерывно исследуются охотниками за нелегалами. И нелегалу приходиться учитывать то, что внутренняя конторская политика и отношение к нему в собственном тылу нечто постоянно нестабильное. То, что сегодня в игре, завтра непременно окажется вне её.
Тертые нелегалы знают, что в "блестящие" захваты они попадают, когда из тыла вдруг пахнёт тонким, едва уловимым гниловатым ароматом разлада. Или распада.
2
Какова репутация нелегала в тылу, его собственная оценка работодателя, насколько оба преданы друг другу, а также многое другое, связанное с этим скрупулезно оценивается и теми, кто выявил шпиона по найму в результате преднамеренного или случайного предательства. Контрразведка разрабатывает все выгодные варианты: выложить карты на стол и, припугнув расправой, склонить к сотрудничеству в качестве двойного агента, соблазнить взяткой или заставить перебежать в открытую, наконец, захватить, а то и просто, что называется, убрать?
Выбор зависит от того, насколько шпион вписывается в перспективу развития своей организации, насколько многочисленны и качественны завербованные им "контакты", много ли среди них влиятельных и нужных, которых контрразведке удастся использовать и дальше в собственных целях тактических и долгосрочных, кого из своего окружения шпион потянет за собой в случае его успешной разработки и какой вообще может оказаться от всего этого прок на перспективу... В отношение новых кандидатов, намеченными вслед за выявленным на разработку, поступают так же. И далее до бесконечности...
Заботами подобного рода занимаются, как правило, десятки специалистов и не только контрразведки. Привлекаются соответствующим образом все ведомства, которых затеваемая операция может заинтересовать. Разумеется, сам нелегал как человек и его личная судьба в расчет берутся только в связи с конкретными интересами "дела". Агент рассматривается лишь как инструмент. Его индивидуальные способности и физические данные учитываются, чтобы определиться, скажем, с составом группы захвата, или особо взвешивается его жадность, поскольку от величины и аромата наживки зависит клев... А останется ли он живой, не убудет ли здоровья на допросах и при иных обстоятельствах и все остальное в этом роде - интимные проблемы бедолаги.
Обычно нелегал предощущает паучью пасть с переваривающей кислотой.
Что он может предпринять?
Один из тестов, предлагавшихся приемным бюро Алексеевских информационных курсов имени профессора А. В. Карташова, формулировался так: "Маятник часов, тело висельника, падающее яблоко - подтверждение закона земного притяжения. Какое сравнение вы предпочтете?"
Этот вопрос по сути своей аналогичен заданному до него чуть выше.
Как бы ни складывались карьера и участь шпиона, он должен попасться. Не в этой, так в другой операции. В его ремесле - это закон по силе равный Ньютоновскому. Всякий предмет стремится упасть. Каким именно образом - в виде маятника, висельника или подгнившего яблока - детали. Выбирай подходящую. Под колпаком только это и остается...
Но только под колпаком. Накрыть же им мастера и легко, и трудно в силу не всегда возможного предвидения последствий. Захват нелегала одна из сложнейших задач. Даже вынесение судебного приговора шпиону не означает, что проведенный ранее его захват безупречно удался. Захват вообще может стать свидетельством полнейшего провала контрразведки, ибо блокировал возможности иной, более прибыльной игры.
В стратегическом плане техника охоты на шпионов при всем богатстве её вариантов представляется пассивной. Системы защиты объектов интересов разведок - системы именно защитные. Всякая из них, что называется, ждущая. Если система преодолена, она должна, по крайней мере, подать об этом хотя бы сигнал для организации погони. Но для погони нужны следы. А успешное проникновение потому и считается успешным, что проходит незамеченным, о нем не догадываются. Скрытность - существо шпионажа. Идеальный лазутчик не выявляем. Выполняет миссию и исчезает, растворяется в небытии, не оставив следов.
Существует понятие абсолютного преступления, то есть не раскрываемого. Шпионаж - преступление. И всегда абсолютное. Без этого прилагательного оно не может считаться состоявшимся.
Шпионы приходят ниоткуда. То есть их приходиться ждать, что называется, со всех сторон. А обороняться везде - это значит не обороняться нигде. Если системы задержания, обнаружения и оповещения не сработали, это значит только одно, а именно то, что ничего не случилось. Ни во времени, ни в пространстве.
Абсолютное проникновение, выполнение поставленной задачи и исчезновение в никуда - не выявленные и бесследные - это и есть тот случай, когда ремесло агента поднимается до высот искусства. В чистом виде, однако, подобное происходит редко. Даже если шпион ускользнул невидимкой после выполнения задания, какие-то мелочи, осколки, опилки и обломки от его трудов, образно говоря, застревают в системе, обеспечивающей безопасность подвергшейся нападению организации или структуры. Нельзя пройтись по ковру, не оставив вмятины или пылинки с обуви. Нельзя включив и выключив компьютер, рассчитывать, что "железо" - монитор или коробка - не сохранит на какое-то время тепло, не говоря уж о всякого рода электронных "порогах", о которые невольно приходиться спотыкаться по пути к информации.
Паспорта, визы, досмотр багажа, всякого рода пропуска, кодированные замки, детекторные арки и тому подобное, возможно, не представляют собой контрольных фильтров высокого класса, но все же, худо ли, бедно ли, заставляют тех, кто должен заниматься этим по службе, присматриваться к происходящему. Память и чутье, наработанные этими людьми с опытом, опаснее компьютеров. К инструментальной проверке подготовиться можно заранее, тщательно изучив её особенности. К встрече с человеком, которого не знаешь, даже с таким, который смотрит на монитор и ленится поднять глаза с похмелья, намного сложнее. Здесь расчет - на импровизацию и артистизм агента.
Бывает и так, что шпион невидим, находиться за сотни километров от базы данных, действует опосредованно, через подельников, имеющих официальный доступ к данным, но присутствие, появление "чужого" все же ощущается, поскольку из-за характера изымаемой информации "фильтры", пропускающие её, не дают данным уходить полностью или частично не замеченными. Нелегал, пусть и вынужденно, этим сам как бы подает атакуемой структуре, в которую проник, сигнал о неблагополучии в ней. Он, что называется, проткнул предохранительный экран, о котором не ведал. Это ловушка, за которой последуют и другие.
Один неосторожный, заранее не просчитанный шаг уже обернулся "взрывом хлопушки" при контакте с первой ловушкой. При этом самого "взрыва" можно и не заметить. Он "грохнул" в штабе противника. Так же точно как и проникновение, успешными считаются невидимые и неслышимые "мины"-ловушки, не вызывающие абсолютно никаких подозрений у того, на кого поставлены. А ставят их так и столько, что хотя бы одну все же не удастся ни обойти, ни обезвредить, ни нейтрализовать или переделать в свою пользу. Нелегал об этом хорошо осведомлен.