Они остановились в «Колоколе». Его светлость заказал ужин и пригласил мистера Кэрилла разделить его, а пока приготовлялась пища, погрузился в беспокойную дрему в лучшем кресле гостиной.
Мисс Уинтроп тем временем вышла прогуляться в сад. Спокойствие и аромат ночи манили ее. Погруженная в раздумья, она прохаживалась по газону. Но вскоре ее одиночество было нарушено появлением мистера Кэрилла. Он также испытывал потребность поразмышлять в умиротворенной ночи. Заметив Гортензию, мистер Кэрилл хотел было удалиться, но, разгадав его намерение, она подозвала его к себе. Кэрилл подошел с готовностью. И, хотя он стоял теперь перед девушкой, приняв позу вежливого почтения, она была в замешательстве, не зная точно, что должна сказать ему или, скорее, какие слова ей следует употребить. Наконец с нервическим полусмешком она начала:
— Я по природе очень любопытна, сэр.
— Я уже распознал в вас исключительную женщину, — тихо заметил он.
Гортензия на мгновение задумалась.
— Вы что, никогда не бываете серьезным? — спросила она его.
— А это чего-нибудь стоит? — отпарировал он. — Разве это весело — быть серьезным?
— А разве в жизни нет ничего, кроме веселья?
— О да, конечно, есть, однако нет ничего более важного. Я знаю, что говорю. Дар смеха — для меня спасение.
— Отчего, сэр?
— Ах, ну кто же в этом признается? Моя история и воспитание таковы, что я, если бы склонил перед вами голову, стал бы самым мрачным и меланхоличным человеком из всех, кто вступил в этот мрачный и меланхоличный мир. К настоящему времени я мог бы найти собственное существование нестерпимым и — кто знает? — положить ему конец. Однако у меня хватает мудрости предпочесть смех. Человечество представляет собой усладительное зрелище, если мы только обладаем способностью наблюдать за ним бесстрастно. Такую способность я и развил в себе. Практика наблюдения за корчами человеческого червя имеет то преимущество, что, наблюдая, мы забываем корчиться сами.
— Горечь ваших слов противоречит их смыслу.
Мистер Кэрилл пожал плечами и улыбнулся.
— Зато показывает мою точку зрения. Я мог бы оправдать себя, сказав, что, сделав меня на мгновение серьезным, вы заставили меня покорчиться, в свою очередь.
Гортензия не спеша двинулась, и Кэрилл зашагал рядом с нею. На короткое время воцарилось молчание.
Вскоре она сказала:
— Вы находите меня, несомненно, столь же забавной, сколь и любого другого из ваших человеческих червей, за которыми вы наблюдаете.
— Боже избави! — спокойно ответил он.
Девушка рассмеялась.
— Значит, в моем случае вы делаете исключение. Какая тонкая лесть!
— Разве я не говорил, что считаю вас исключительной женщиной?
— Исключительно глупой, наверное?
— Исключительно красивой, исключительно восхитительной, — поправил мистер Кэрилл.
— Довольно неуклюжий комплимент, пожалуй, даже неумный.
— Коль скоро мы с вами ведем правдивый разговор, некоторый недостаток мудрости простителен. Но мы отвлеклись. Вы сказали, что существует причина, делающая вас любопытной, из чего я делаю вывод, что вы желаете получить сведения из моих рук. Прошу вас, не стесняйтесь, я — кладезь сведений.
— Я хотела знать… Мало того, я уже спросила вас об этом. Я хотела знать, считаете ли вы меня достойной жалости дурочкой?
Они дошли до бирючьей изгороди и, развернувшись, остановились. Мистер Кэрилл также сделал паузу перед ответом.
— Я должен признать, что во многих случаях вы вели себя мудро, — медленно и серьезно заговорил он. — Однако что касается дела, в котором я имел счастье послужить вам, мудрой я вас не считаю. Любили… любите ли вы лорда Ротерби?
— И что, если да?
— После того, что вы узнали, я вынужден считать вас еще менее мудрой.
— Вы дерзки, сэр, — выговорила она ему.
— И даже более чем. Но разве вы не просили меня выступить в роли судьи в этом вопросе? И пока вы не будете со мной откровенны, как могу я оправдать вас?
— Я не искала вашего оправдания. Вы берете на себя слишком много.
— Так и сказал лорд Ротерби. В конечном счете, у вас, кажется, есть что-то общее.
Гортензия досадливо прикусила губу. В тишине они прошествовали до конца газона и снова развернулись.
— Вы обращаетесь со мной, как с дурой, — упрекнула она Кэрилла.
— Да как же это возможно, если я уже думаю, что люблю вас?
Девушка отпрянула от своего спутника.
— Вы оскорбляете меня! — вскричала она гневно, полагая, что разгадала ход его мыслей. — Вы что же, думаете, если я могла совершить безрассудный поступок, то лишаюсь права на уважение?