Леди Остермор мрачно посмотрела на него.
— Сэр, вы сошли с ума? — спросила она.
Мистер Кэрилл пожал плечами и улыбнулся.
— Как-то раз мне это уже говорили. Полагаю — всего лишь из злости.
Он протянул руку в сторону скамьи, стоявшей неподалеку.
— Не изволит ли ваша милость присесть? Простите мне, что я предлагаю это, руководствуясь своими личными интересами. Врачи не советуют мне слишком долго стоять на ногах.
Мистер Кэрилл надеялся, что графиня оскорбится и уйдет. Но не тут-то было.
— Очень любезно с вашей стороны, — язвительным тоном сказала она и направилась к скамье.
Устроившись на ней, леди Остермор продолжала, подражая манере мистера Кэрилла:
— Мне стало известно о том, что вы оба сделали для лорда Ротерби. Должно быть, вам и в самом деле ясно, чем он обязан вам?
— Куда уж яснее. — На лице мистера Кэрилла появилась улыбка, которая могла бы обезоружить даже Медузу Горгону[28].
Графиня помрачнела еще больше.
— Нет, все-таки я вам кое-что объясню. Он обязан вам тем, что вы проложили пропасть между ним и его отцом. Вы разъединили их — вот что вы натворили.
— Разве не обязан он этим своим порочным поступкам? — с вызывающим спокойствием спросила Гортензия.
— Порочным поступкам? — воскликнула миледи. — И у вас еще хватает наглости произносить такие слова? Нет уж, пусть его судят праведники, а не какая-то бесстыжая плутовка, осмелившаяся бежать вместе с ним! Ведь это вы с невинным видом одурачили его! Вы наставили его на неверный путь!
— Мадам, вы оскорбляете меня!
Гортензия поднялась на ноги. Ее глаза горели, щеки пылали.
— И я тому свидетель, — глухо произнес лорд Остермор, вошедший в сад через главный вход.
За его приближением следил только Мистер Кэрилл. Он удивился тому, как постарел и осунулся граф за последний месяц. Тот повернулся к леди Остермор.
— Зачем вы так распекаете это несчастное дитя? — с упреком спросил он.
— Несчастное дитя! — возмущенно воскликнула миледи и подняла глаза к небу, как бы призывая его подтвердить абсурдность этих слов. — Ах, боже мой, какое несчастное дитя!
— Хватит, мадам! — начиная злиться, строго произнес граф. — Ваше поведение неблагоразумно и недостойно.
— Если это так, то я всего лишь следую вашему примеру. Благоразумно ли, достойно ли, как вы обращаетесь с собственным сыном?
Лорд Остермор нахмурился. Он своем сыне он не мог говорить без раздражения.
— Нет у меня сына, — угрюмо произнес он. — А есть только распутный, негодяй и пьяница, который носит мое имя и однажды станет лордом Остермором. Этого я не могу его лишить. Но я лишу его всего остального. Прошу вас, больше не заставляйте меня слушать о нем. Поскольку мистер Кэрилл уже поправился, лорд Ротерби сегодня же покинет мой дом. Я уже отдал соответствующие распоряжения. Впредь я не желаю видеть его. Он уедет отсюда и пусть скажет спасибо — так же, как и вы, раз уж он вам дорог, несмотря на весь позор, которым мы обязаны ему, — что дорога не приведет его в Холборн-Хилл.
Она побледнела и с едва сдерживаемой яростью посмотрела на него.
— По-моему, подобная участь вашего сына обрадовала бы вас.
— Нет, — ответил он — мне было бы стыдно перед мистером Кэриллом.
— А перед вашим сыном?
— Ничуть.
— И вы — его отец? — с презрением произнесла графиня.
— К моему великому стыду, мадам, — ответил граф.
Казалось, со времени поединка между мистером Кэриллом и Ротерби лорд Остермор изменился не только внешне.
— И — хватит об этом, хватит! — закричал он, внезапно заметив Кэрилла, который задумчиво смотрел себе под ноги и рисовал кончиком трости какие-то замысловатые фигуры на песке. Он повернулся к своему гостю, чтобы спросить о его самочувствии. Миледи встала и уже хотела удалиться, но в этот момент появился Ледюк с подносом в руках. Поставив его на столик, он молча показал своему хозяину на тарелку бульона, на бутылку рейнвейна и на письмо, лежавшее в углу подноса. Адрес на письме был написан почерком сэра Ричарда Эверарда. Мистер Кэрилл взял его и положил к себе в карман. Леди Остермор удивленно подняла брови.
— Вы не желаете прочитать, это письмо? — неожиданно дружелюбным тоном спросила она.
— Мадам, я взгляну на него, когда буду находиться в менее приятном обществе, — ответил он и взял салфетку, которую протянул ему Ледюк.
— А вы своего корреспондента не балуете комплиментами, — ехидно заметила она.
— Он не нуждается в них, мадам, — небрежно ответил он и зачерпнул ложкой немного бульона.
28
Медуза Горгона — мифологическое чудовище древних греков; женщина с волосами из живых змей, взгляд которой обращал все живое в камень.