— Ах, это неправда, — в нежном голосе Гортензии звучала скорее печаль, чем упрек.
— Нет, правда. Я скорблю лишь о себе, страдая от одиночества. Так бывает со всеми людьми. Вместо того, чтобы говорить, что мы оплакиваем умершего, было бы куда честнее говорить, что мы оплакиваем живого. Мы совершаем ошибку, скорбя о кончине близких.
— Не говорите так, — попросила она. — Это ужасные слова.
— Что ж, правда редко бывает хороша, и оттого мы так часто грешим против истины, — он вздохнул. — И все же мне очень приятно, что вы нашли для меня несколько слов в утешение. Если что-то и способно рассеять мрак моего горя, так это ваше сочувствие.
Они молча дошли до конца аллеи и повернули обратно. Гортензия заговорила, спрашивая Кэрилла, что он собирается делать дальше.
— Вернусь во Францию, — ответил он. — Лучше было мне не приезжать в Англию.
— Мне кажется, вы ошибаетесь, — сказала она просто и откровенно, без следа кокетства, которое выглядело бы кощунственно в этот момент и в этом месте.
Мистер Кэрилл искоса бросил на нее быстрый взгляд, остановился и повернулся.
— Что ж, я рад, — сказал он. — Тем легче мне будет уехать.
— Я не это имела в виду! — воскликнула она, протягивая к нему руки. — Вы знаете, знаете, что я хотела сказать! Вы знаете — не можете не знать, — что заставило меня прийти к вам в этот час. Я знала, что вам нужны утешение и поддержка. И как жестоко с вашей стороны говорить, будто вы похоронили единственного человека, который вас любил!
Его пальцы сжали руку девушки.
— Нет, не надо! — охрипшим голосом заговорил мистер Кэрилл, и в его глазах загорелся огонь, а на щеках запылал лихорадочный румянец. — Не надо! Или я забуду о том, кто я и что я, и воспользуюсь вашим нелепым увлечением.
— Вы считаете, что это просто увлечение, Жюстен? — спросила она.
— Еще хуже — чистое помешательство! Но это пройдет, и вы еще скажете мне спасибо за то, что я оказался тверд и позволил вам избавиться от этого чувства.
Девушка печально покачала головой и тихо сказала:
— Значит, все, что было между нами — не более чем…
— Да, — ответил он, — и того, что было, более чем достаточно. Мне нечего предложить женщине; у меня нет даже имени.
— Имени? — с глубокой печалью повторила она. — Неужели вы думаете, будто для меня это что-то значит? Ваши слова свидетельствуют лишь о глупой предубежденности.
— Предвзятость — это великое искусство жизни, — со вздохом ответил мистер Кэрилл.
Гортензия сделала нетерпеливый жест и продолжала:
— Жюстен, вы говорили, что любите меня, эти слова дают мне право — по крайней мере, я так считаю — сказать вам то, что я говорю. Вы один на свете — ни друзей, ни родственников. Единственный человек, который был для вас всем, похоронен на этом кладбище. Неужели вы хотите вернуться во Францию в полном одиночестве?
— Я понял! — воскликнул Кэрилл. — Теперь я понял. Вас привела сюда жалость ко мне, несчастному и одинокому. Не так ли, Гортензия?
— Я не стану отрицать, что без жалости не могло бы быть смелости. Моя жалость не оскорбительна для вас, Жюстен, я жалею потому, что люблю вас.
Мистер Кэрилл положил руки на плечи девушки, глядя на нее горящими глазами.
— Ваши слова вселяют в меня гордость, — сказал он.
На затем его руки вновь бессильно повисли. Мистер Кэрилл вздохнул и горестно покачал головой.
— И все же я отказываюсь. Мне придется просить вашей руки у вашего опекуна, и что я отвечу ему, когда он пожелает узнать о моих родителях, моей семье и тому подобных вещах?
Гортензия заметила, что Жюстен вновь побледнел.
— А нужно ли входить в такие подробности? Важен человек сам по себе, а не его отец и не его семья. — Девушка сделала паузу. — Вы заставляете меня упрашивать. — Ее щеки порозовели. — И я не скажу более ни слова. Я уже и так сказала больше, чем собиралась. Вы просили прощения за то, что принудили меня к этому. Что ж, вы знаете о моих мыслях, о моих самых потаенных чувствах. Вы знаете: мне нет дела до того, что у вас нет имени. Решайте сами.
Мистер Кэрилл кивнул. Он попытался еще раз выразить свое восхищение ее благородством; затем провел Гортензию через ворота к ожидавшему ее портшезу.
— Каково бы ни было мое решение, — сказал он на прощание, — я буду исходить из ваших интересов, не из моих. И что бы я ни решил — поверьте, я говорю от всей души — это был самый лучший час в моей жизни.
Глава 18
Призрак прошлого
Мистера Кэрилла охватило неодолимое искушение.