Прогудел проходящий поезд. Судя по времени, сборщики крапивницы возвращаются домой. Железная дорога проходит отсюда в километре, и здесь же полустанок, от которого к Депо и дальше на Северный пост тянулась отдельная ветка. Перед полустанком поезда всегда сбавляют скорость и подают сигнал. Это служит предупреждением тем, кто намеревается вернуться в Загон: поторопитесь. Но сегодня возвращаться некому, потому что шоу, пассажиров нет, а мы на этот поезд не успеем.
— Дон! — окликнул меня от дверей Звездун.
— Да?
— Что-то происходит.
— Что?
— Не знаю. Но зайцы встревожились.
— Может, твари? Большая стая, решила попытать удачу.
— Не, вряд ли. Если только ревун.
Ревун? Это интересно. Коптич рассказывал, что именно в этих краях тот устроил резню загоновским старателям, и надо сказать, у него неплохо получилось. Решил повторить успех?
Я отбросил кирпич и превозмогая боль и слабость пополз к выходу. Звездун подхватил меня под мышки, помог добраться до двери. В открытом проёме я увидел кусок улицы. Справа заросший золотарником газон, слева барак, за ним знакомый тополь и изрешечённый пулями киоск. Картинка так себе, не мирная. Зайцев не было, то ли попрятались, заслуженно опасаясь винтовки Звездуна, то ли их действительно что-то встревожило.
А потом… Потом я почувствовал — ужас. Тот самый, из катакомб. Он накатился волной, прошёл по телу мурашками и забился в висках нервным тиком. Меня затрясло. Вроде бы бояться нечего, смерть уже стоит на пороге в образе Трезуба и его выводка. Но это было что-то иное, что-то хуже смерти.
Если именно так чуйка срабатывает на присутствие ревуна, то получается, в катакомбах за мной гнался он. И не догнал.
Или позволил убежать?
Я чувствовал его совсем рядом, за плечом, и вроде он коснулся меня, на плаще остались отметины его когтей. Но он позволил мне уйти. Почему?
Я чего-то не понимаю? Вот и сейчас он рядом, я ощущаю его присутствие…
Звездун ничего такого не чувствовал. Наползающий ужас предназначался только мне и никому больше. Квартирант держал винтовку у плеча, осматривая улицу через оптику, и хмурился.
— Разбежались что ли? — выговаривал вслух он свои мысли. — Зайцы, зайцы. Волка унюхали?
За бараками раздалась дробь выстрелов, частая-частая. Надрывные крики, треск. Минута — и всё стихло. Звездун напрягся. Лицо побелело, скулы стали синими, из прокушенной губы на подбородок стекала кровь.
— … как они… кричали… Слышал?
Несколько минут мы ждали продолжения концерта, но ни стрельба, ни крики больше не повторились. Я увидел коптер, он словно в панике летел в сторону Депо. Что такого он мог увидеть?
До самой темноты я думал, что ужас придёт за мной. Придёт и уничтожит. Напрасно. Расправившись с зайцами, он исчез. Звездун порывался сходить во двор и посмотреть, что же такого там произошло. Я не пустил, побоялся остаться один. Казалось, что если рядом кто-то будет, меня никто не тронет.
Уже в темноте мелькнул свет фар, заурчал двигатель броневика. Он остановился рядом с тополем. В подвал спустились Гном и Твист. Вкололи четверть дозы, дали нюхнуть порошку. Наногранды и нюхач — убойная смесь, исчезли все чувства кроме бесконечной скуки. Я закрыл глаза и подумал: да чтоб оно всё…
[1] Владимир Высоцкий.
Глава 9
Меня поместили в отдельную комнатку в подземной части Центра безопасности. Несколько вполне себе нормальных кроватей — не нар — тумбочка, ромашки в вазе, коврик на полу. В сравнении с жилым блоком — сказка. Периодически заходила сотрудница медотдела, щупала лоб, осматривала раны, пыталась подсунуть под меня утку, от чего я категорически отказывался и справлялся с естественными надобностями собственными силами. Дважды заходила Алиса. Первый раз, когда меня только что доставили. Она примостилась с краешка кровати и что-то говорила. Я не понимал что, уши словно ватой заложило. Я лишь видел, как шевелятся её губы, как вздёргиваются брови, как играет румянец на щеках. Она была однозначно рада видеть меня живым, и эта радость наполняла меня самого радостью. Радость, которая вызывает радость. От этой мысли я заржал. Вот же дебил! Алиса встала и ушла. Наверное, обиделась.
Во второй раз она пришла через два дня, когда я уже более-менее адекватно воспринимал окружающую обстановку. Я извинился за свой дурацкий смех, на что Алиса отмахнулась и сказала, что человек под двойным воздействием нанограндов и нюхача ещё и не такое вытворяет, потом отстучала сообщение на планшете, и несколько минут спустя в палату вошёл Мёрзлый.