— Бодрячком? — кивнул он. — Молодец, быстро оклемался. Поговорим?
— А есть варианты?
Мёрзлый улыбнулся. Твою ж мать, как я ненавижу эту улыбку. Обязательно так делать при встречах со мной?
— Не меняешься, это хорошо. Ну-ка, друг мой, поведай мне о рейдерах. Как, говоришь, старшего звали?
— Тот, что был за переводчика, называл его Спек. Лицо скуластое, почти квадратное, усики под Гитлера. Среднего роста, крепкий. Говорит на баварском диалекте. Чем-то напоминает тебя, такой же неприятный. И ребятки с ним наподобие твоего Твиста: гаденькие, наглые, с садистскими наклонностями.
Моё последнее замечание Мёрзлый пропустил мимо ушей.
— Да, это Спек. О чём они говорили?
— При мне ни о чём. Переводчик задал стандартные вопросы: кто, откуда. Потом этот немец велел нас кончать.
Мёрзлый потеребил меня взглядом. Я говорил правду, придраться было не к чему, но такой правды ему было мало. Нужно было за что-то зацепиться, и он дал мне информацию к размышлению.
— Спек большой человек в Прихожей, ради того, чтобы грохнуть пару шоуменов он в нашу обитель забираться не станет. Должен быть повод. Что сам об этом думаешь?
Я минуту помолчал.
— Встретиться с кем-то хотел. С кем-то из наших, из конторских. Только шоу все планы им поломало. Вспугнуло.
Судя по очередной улыбке, Мёрзлый не во всём со мной согласился.
— Встретиться — да. Некоторые вопросы можно решить только с глазу на глаз, планшету не доверишь. Но шоу не вспугнуло их, наоборот. Все знали, когда оно начнётся, под него встречу и назначали. Люди заняты, смотрят любимую передачу, расслабились. Я думаю, шоу изначально и было задумано ради проведения подобных встреч. Просто не рассчитывали, что кто-то на них выйдет. Банальная случайность. Не ждали тебя. А ты ещё и сбежать умудрился. Кто-то другой не смог бы.
— Так встреча не состоялась?
— Скорее всего, нет. Придётся им новую назначать.
— Мы обыскали то здание, — поведала Алиса. — В подвале оборудована комната. Железная дверь, а за ней конференц-зал. Стол, кресла, чистота, уют. Если б ты на них не вышел, мы бы до сих пор были в неведенье, что подобные встречи происходят. Осталось выяснить, кто приходит на них от Загона.
— Толкунов, — твердо заявил я.
Мёрзлый прищурил глаз.
— Откуда такая уверенность?
За меня ответила Алиса:
— Дон прав. Толкунов всегда перед третьим этапом в Депо приезжает. Разгуливает, ставки делает. О чём он мог говорить с прихожанами?
— Взять его за хобот и спросить.
— Шустрый какой. — Мёрзлый встал. — Толкунов — правая рука Тавроди, его просто так за хобот не возьмёшь. Я даже следить за ним не имею права.
— Тогда поставим прослушку, дождёмся нового шоу. Им есть о чём поговорить.
— Ну они же не дураки, Дон. Тем более Спек. Они сменят место встречи.
— Место встречи изменить нельзя, — беззаботно заявил я.
— Это в фильме нельзя. А в реальности можно всё. — Мёрзлый вынул ромашку из моего букета, повертел в пальцах и положил на тумбочку. — С этим я разберусь. А к тебе ещё вопрос.
— Всё, что в моих силах…
— Кто напал на зайцев возле барака?
Я пожал плечами.
— Вот уж не знаю. Звездун сказал, они чем-то встревожены, даже решил, что на них ревун напал. Но я никого не видел. Слышал выстрелы, но недолго.
— И?
— Что «и»?
— Договаривай, Дон. Я же чувствую, ты утаиваешь что-то.
— Не утаиваю, просто… Я тоже чувствую, Мёрзлый. Был там кто-то. Точно был. Кто, не спрашивай, не видел, не знаю. Кто-то очень опасный. Первый раз я его в катакомбах почувствовал. Это однозначно тварь, но какая? Ревун ревёт, а этот сопит. Он за мной погнался, мог догнать, но почему-то отпустил. Сытый, наверное, был. А потом уже у барака. Но я его опять не видел. Только будто ужас в душу закрался. И проблема в том, что я один его чувствовал, Звездун бровью не повёл. А зайцы что об этом говорят?
— Ничего не говорят. Там месиво из крови и мяса. Четырнадцать хорошо вооружённых человек — в фарш. Кто-то носился от одного к другому и рвал. Нашли несколько следов на земле. Странные следы, словно вмятины от костыля.
— Тварь на костыле? Бред.
— Вот и Дряхлый говорит бред. А следы есть. Обыскали всё вокруг Депо, возле станции, прошли по твоему маршруту — ничего.
— В катакомбы спускались?
— В катакомбы давно никто не спускается. А кто спускается — не поднимается.