Вышел, закрыл дверь на ключ. Квартирка отныне моя, хрен кому отдам. К хорошему привыкаешь быстро. Мёрзлый самолично обещал, что пока он жив, её у меня никто не отнимет. Надеюсь, он будет жить вечно.
На парковке стояла платформа и два тяжёлых броневика. Штурмовики собирались в марш-бросок по пустоши. Два десятка бойцов выстроились в одну шеренгу. Вдоль строя ходил Гвидон, недоверчиво осматривая экипировку. Крепкий, похожий на вросший в землю дубовый кряж, который к тому же зарос седым мхом по самую макушку. Я постарался обойти его, но от взгляда Гвидона никому ещё не удавалось скрыться.
— Боец! — рявкнул он. — Какого дьявола не в строю⁈
Я несколько оторопел от его напора, но тут же оправился. Алиса говорила, что нас будет четверо, но старшего инструктора в этом списке не предусматривалось.
— Извини, уважаемый, как-нибудь без меня. Сегодня я в другой горшок писаю.
— Что⁈
Кряж развернулся ко мне грудью. Ну, пойдёт сейчас потеха! В рукопашном поединке один на один без нанограндов Гвидон лучший. Я с ним не спарринговался, но со стороны видел. Силы в нём на половину подражателя, и демонстрировать её он любил по поводу и без. Сейчас повод был.
— Он со мой, дядя Лёша, — из кабины крайнего броневика выглядывала Алиса. Форма одежды полевая сексуальная: камуфляж, защитное кепи, тактический пояс, револьвер.
— С тобой? — голос Гвидона смягчился. — Построже тогда с ним. Если что, не жалей. И это… сама поосторожней.
— Всё хорошо будет, дядь Лёш. Мы недалеко, — и махнула мне. — Поторопись, Дон.
Я махнул через борт, присел на скамейку. Напротив сидел Звездун, за рулём Желатин. Едва я приземлился, он выжал газ, и по целине рванул к угольному складу. Алиса достала планшет, а я посмотрел на квартиранта.
После того как Гном и Твист вытащили меня из подвала, мы не встречались. Мне стало неудобно перед ним, словно я бросил его в той ситуации, хотя от меня тогда мало что зависело. Но, похоже, Звездун был не в обиде. Выглядел он для своего статуса вполне преуспевающе. Одет во всё новое, хорошее снаряжение, но главное — на коленях лежал Винторез.
Всё это стоило невероятно дорого, никаких зайцев на премию не хватит.
— Неплохо подлатался, — кивнул я на винтовку.
Звездун провёл рукой по затворной коробке. Вид у него был довольный, как будто сбылась мечта детства.
— За неё ещё отработать придётся.
Тогда понятно. За свои кровные он такую винтовку никогда бы не взял. На рынке она стоит не меньше ста штук, а в магазине с новья все сто пятьдесят. Долго ему придётся на Загон впахивать.
— У Мёрзлого работа такая, что можно и не успеть долги оплатить.
— А в других местах можно не успеть накопить. Так что всё по чесноку.
Ага, так и есть, только он даже ни разу не представляет, во что ввязался. Ночью я долго думал над словами Алисы. Менять власть… Власть — это не носки, её так просто не поменяешь. На словах оно конечно легко: пришли, поставили всех раком, заставили подписать отречение. Но в реальности придётся попотеть, причём пот будет красного цвета. Тавроди человек умный, в обиду себя не даст, а Мёрзлый слишком прямолинеен. Он и в прошлый раз, когда они с Комитетом Спасения бились, исполнял обязанности командира штурмовиков, а мозговым центром был всё тот же Тавроди.
Я мельком глянул на Алису. Девчонка целиком погрузилась в планшет. Сколько ей? Девятнадцать? Двадцать? Молодая, красивая, умная. Слишком умная. И беспринципная, хотя иногда просыпаются в ней какие-то чувства. Но не слишком сильные, и скорее для показухи. Для папы она — серьёзная помощь и дельные советы. Если мы и одолеем Контору, то благодаря ей.
Желатин довёз нас до Восточных ворот. На платформе стояли люди, шестьдесят, может быть, семьдесят человек. Рубахи в основном клетчатые, лишь изредка мелькали коричневые пятна. Я сначала подумал, сборщики крапивницы ждут свой поезд. Но для сборщиков они слишком опрятны и суровы, да и рановато для полевых работ, рассылка сообщений на сотрудничество только началась. Нет, здесь другое. Минут через десять подошёл состав: четыре теплушки и заставленная ящиками и бочками платформа. Из первой теплушки выглянул камуфлированный боец с калашом на груди и крикнул, взмахнув рукой:
— Грузимся!
Люди чинно без сутолоки полезли в вагоны.
Алиса, не поворачивая головы, сказала:
— Садимся в последний.