В проёме показался язычник. Он вошёл пригнувшись, опираясь передними лапами об пол, осмотрелся. Я приготовился услышать визг и приоткрыл рот, чтобы снизить давление на перепонки, но язычник лишь клацнул зубами и, выпрямившись, шагнул в клетку. Взгляд безвольный и не враждебный, хочешь — подойди и погладь, не укусит. Фермеры, ничуть не боясь, нацепили ему на запястья и лодыжки кандалы и закрепили на прутьях клетки.
Плита вернулась на прежнее место, перекрывая проход, и язычник как будто проснулся. Забился в истерике, взмахнул лапами. Но цепи держали крепко, не вырвешься. Когда он осознал это, резко плюнул языком в фермера. Костяная бритва пролетела сквозь прутья решётки, нацеленная в лицо. Фермер как будто ждал удара. Сместился в сторону, перехватил язык рукой и дёрнул на себя. Язычник заверещал, а фермеры споро принялись втыкать иглы ему в вены. Цилиндр загудел, заработала центрифуга, выкачивая кровь из твари на живую.
— Так больше нанограндов выкачаешь, — негромко пояснил Матрос.
— Догадался, не маленький, — буркнул я. — А фермеры твои под дозой?
— По-другому нельзя, ситуации разные случаются.
Тело язычника задёргалось; он ослаб, упал на колени. В глазах ещё теплилась жизнь, но её огонёк неумолимо гас. Нанокуб зашипел, сбрасывая давление вместе с чёрной жижей отходов, и один из фермеров махнул рукой:
— Забирайте.
Передняя дверца клетки открылась, туша вывалилась на пол. Принудильщики зацепили её крючьями и затащили на разделочный стол. Застучали тесаки. Ничто не должно пропасть зря: кровь людям, мясо тварям.
— Тридцать карат, — сообщил тот же фермер.
Это почти вровень с дикарём. Метод сушки на живую реально выгоден, и не так опасен.
Следующим стал подражатель. Я ещё ни разу не видел его так близко, вплотную. Тварь более чем неприятная. Рыжик назвал его упырём. Да, так и есть — упырь. Тело тощее, живот выпуклый, как у любителя пива. Голова круглая, узкий лоб, узкие глазки, выступающая вперёд массивная челюсть. Зубы мелкие острые, кожа бледная, с глубокими складками, почти синюшная, да и весь вид как у утопленника. На пальцах кривые когти, которые, по утверждению того же Рыжика, рвут броники как бумагу. Наверняка бригадир преувеличил способности твари, но вряд ли намного.
Фермеры нацепили на него оковы, плита вернулась на место. Подражатель, как и пред тем язычник, словно вышел из оцепенения, начал рваться, но цепи держали крепко. Я решил проверить, правда ли, что он реагирует на человеческий голос, и пропел:
— Дважды два четыре, это всем известно в целом мире…
Подражатель на мгновение застыл, впился в меня окровавленным взглядом и протянул бурлящим голосом:
— … всем известно… дважды… известно…
И рванулся так, что цепи разлетелись на отдельные звенья. Прутья клетки прогнулись, в щель протиснулась лапа. Я попятился, но подражатель тянулся не ко мне. Он ухватился за прут и вырывал его. Взревел, потянулся за вторым. Один прут полетел в сторону разделочного стола, второй свистнул над моей головой. Я едва успел присесть. Подражатель швырял не целясь, просто разбрасывал, а иначе половину из нас точно бы перекалечил.
Фермеры резво отскочили, охрана вскинула автоматы.
— Куб не заденьте! — закричал Матрос.
Его не услышали. Калаши заработали дробно, на пол посыпались гильзы. Подражатель, сопротивляясь напору калибра семь шестьдесят два, выбрался из клетки, сделал шаг и осел. Вокруг расплылась кровь и вместе с ней невысушенные наногранды.
Я прикусил губу, хотелось громко сказать: Твою же мать, Семён Семёныч! — но не сказал. Вместо меня высказался Матрос:
— Извини, Дон… но ты мудак.
Объяснять он ничего не стал, да это и не требовалось, но всё же я попытался оправдаться:
— Откуда я знал, что он так среагирует? Я, можно сказать, первый раз такого упыря вблизи вижу. Предупреждать надо!
— Никто тебя предупреждать не обязан. Твоё дело смотреть и слушать, а ты… Сушку испортил. Клетку теперь по новой варить, — он повернулся к принудильщикам и заорал, как будто во всём произошедшем были виноваты они. — Ну, что стоим? Хватайте этот хлам и тащите на хоздвор. Скажете сварщику: пока не починит никаких ему перекуров.
А мне вручили ведро и тряпку. Пока я размазывал кровь по полу, фермер разъяснил суть совершенной мной ошибки.
— Для подражателя звук человеческого голоса — это как страх для багета. Происходит резкий вброс нанограндов в кровь, никакая клетка уже не удержит.