Я вышел на дорогу и шагом двинулся в сторону Квартирника. Спешить нет смысла, до темноты часов десять, а идти, если Сивер не соврал, всего-то пятнадцать кило. К тому же витала надежда, что Мёрзлый отзовётся, присоветует что-нибудь, штурмовиков подгонит. Но сдаётся мне, коли Гвоздь рискнул захватить Алису, то и у Мёрзлого в ЦБ не всё в порядке.
Через два часа я вышел на знакомый перекрёсток. Направо уходило к Загону Обводное шоссе, прямо — дорога в Квартирник. Несколько минут просидел в кустах, прислушиваясь к себе и к звукам. Мелькнула рояльная мысль: а может сейчас кто-то поедет в Квартирник, я остановлю, завалю водилу и под его видом проникну… Мечты. Это лишь мечты. А в реальности…
Меня охватило беспокойство, кончики пальцев затряслись. Нечто похожее происходит, когда рядом подражатель. Совсем уж рядом.
Я медленно вытащил пистолет, снял с предохранителя, сконцентрировался, готовый мгновенно отпрыгнуть в сторону.
Где эта тварь засела? Нужна скороговорка.
— В недрах тундры выдры в гетрах тырят в вёдра ядра кедров.
В голове торкнуло. Память ни с того, ни с сего ожила картинками прошлого. Из детства. Я наяву увидел, как на площадке в детском садике подрался с Лялькой Кузнецовой из-за совочка. Нечто подобное действительно было, потому что мама часто рассказывала об этот со смехом. Но чтоб так ярко и в деталях… Я дёргаю Ляльку за косичку, она лупит меня почём зря тем самым совочком по башке.
Картинка реально смешная. Я расслабился, опустил пистолет. С Лялькой мы потом учились в одном классе, сидели за одной партой, дружили, ходили друг к другу в гости, в кино. Родители думали, что мы так и будем всю жизнь вместе. Но однажды я встретил Данару…
Я увидел лицо жены, и наваждение схлынуло, уступая место страху. Дикому! Перед глазами возникли когти. Я кувыркнулся через плечо, и навскидку, не понимая в кого и куда, начал стрелять.
Выстрел, выстрел. Вскрик. Почти человеческий. Снова выстрел.
Наваждения исчезли, в двух шагах от себя я увидел… Лизун. Одна пуля пробила плечо, вторая раскурочила колено. Зверёк сжался, капал слюной и кровью и смотрел на меня полными боли глазами. Он пытался отползти. Я направил ствол ему в голову, и перед глазами запрыгала картинка плачущего ребёнка. Изображение было так себе, как на плохом мониторе, и наслаивалось на общий вид местности. Но это однозначно что-то новое, с чем я раньше не сталкивался.
Лизун говорил со мной. Посредством картинки он пытался донести до меня свою мысль: мне больно, не убивай.
Меня передёрнуло. Дряхлый предполагал, что лизуны общаются при помощи образов. Телепатия. Держат прочих тварей под контролем. Но чтоб с человеком…
Ребёнок перестал плакать. Он посмотрел на меня совсем по-доброму, с благодарностью. Лицо его подёрнулось рябью, схлынула одна волна, другая. Я напрягся. Этот ребёнок… Это Кира!
Я подался вперёд:
— Сука, ты роешься в моей голове⁈
Лизун заскулил, Кира заплакала. Тварёныш выудил из моей памяти самый дорогой для меня образ и теперь посредством его пытался говорить. По-другому он не умел.
— Ладно, ладно, — я опустил пистолет. Злость схлынула. — Чего ты хочешь?
Возникло поле крапивницы.
— Есть? Ты хочешь жрать что ли? И потому напал на меня, тварь? Сожрать хотел? Убить и сожрать?
Нервы заколотились, наногранды добавили ярости. Кира снова скривила губки, готовая расплакаться. Ни один нормальный отец не захочет видеть слёзы своей дочери. Я махнул рукой:
— Да погоди ты.
Достал из сброса сухпай, вскрыл. Лизун с любопытством придвинулся. Я обратил внимание, что раны его больше не кровоточили. На плече и колене образовались коросты. Ногу тварёныш слегка подволакивал, а лапа работала вполне себе сносно. А говорили, что у них регенерация как у ящерки.
Сухпай, которого мне хватило бы на сутки, он сожрал в один присест, причём даже баночки из фольги вылизал. И уставился на меня, типа, ещё давай.
— А не пошёл бы ты нахер? — совершенно искренне возмутился я. — Ты на меня набросился, а я тебе вместо пули НЗ отдал. Так что лупоглазки не пучь, ничего больше не получишь.
Лизун понял меня буквально. Кира замахала платочком. Это вместо «спасибо»? Или нет, похоже, «до свиданья». Отполз в кусты и затих. Свернулся калачиком, засопел, словно ничего не случилось. Вот же животное: нагадил, пожрал и спать, и нет ему ничто. Интересно, он свою прошлую жизнь, когда человеком был, помнит?